"ОЗАРЕНИЯ" ИЛИ " КАРТИНКИ"? "ИЛЛЮМИНИРОВАННАЯ РУКОПИСЬ"
←
→
Транскрипция содержимого страницы
Если ваш браузер не отображает страницу правильно, пожалуйста, читайте содержимое страницы ниже
Рецензии
«ОЗАРЕНИЯ» ИЛИ «КАРТИНКИ»?
«ИЛЛЮМИНИРОВАННАЯ РУКОПИСЬ»
РЕМБО В ИНТЕРПРЕТАЦИИ БРЮНО КЛЕССА
Рец.: Bruno Claisse. Les Illuminations et l’accession au réel. P.: Classiques
Garnier, 2012. — 287 p.
Монография Брюно Клесса «“Озарения” и восхождение к реальности» ста-
ла очередным пополнением колоссального корпуса рембоведческой литерату-
ры и, в частности, серии «Рембоведческие исследования» (Etudes rimbaldiennes)
издательства «Classiques Garnier». Сделать открытие или просто сказать новое
слово в этой области — дело крайне трудновыполнимое, если не сказать почти
невозможное. Кажется, создавая свою книгу, Б. Клесс, который четверть века
занимается изучением «Озарений», и не задавался подобной целью, поставив
перед собой гораздо более реальную задачу — еще раз вдумчиво перечесть сти-
хотворения в прозе под вполне определенным углом зрения. Вероятно, имен-
но стремление четко отграничить свой угол зрения объясняет более чем крат-
кую библиографию — никакие другие резоны не приходят на ум. Это едва ли не
единственное рембоведческое исследование, где не фигурируют канонические
труды Р. Этьембля, Э. Старки и целого ряда великих рембоведов, присутствие
которых в сносках и библиографиях давно стало conditio sine qua non. Почти треть
библиографии в монографии Б. Клесса занимают работы его самого; остальные
две трети поделены главным образом между П. Брюнелем, А. Гийо, А. Фонгаро.
Работая с труднейшим да еще и изученным вдоль и поперек материалом,
Б. Клесс демонстрирует «крепкую хватку» настоящего профессионала, пред-
ставляя целый спектр методов, приемов и техник. Здесь и формальный (включая
шрифт, расположение текста на странице и т. п.), и стиховедческий, и лингво-
стилистический, и образно-мотивный анализ текста; присутствует и погружен-
ность в плотный историко-литературный контекст, и интердисциплинарность
(например, выход в социологию и культурологию при анализе стихотворения
в прозе «Город»), и элементы комментирования «Озарений» в духе А. Адана и
С. Бернар1, чьи издания сочинений А. Рембо стали признанными образцами
национальной «галльской» школы комментария. В духе этих традиций воссо-
здается система интертекстуальных связей стихотворений в прозе — как легко
предсказуемых (поэты Парнаса, Ш. Бодлер, В. Гюго, П. Верлен и т. п.), так и ме-
нее очевидных (поэзия Ж.-К. Рикара или «Современный эротический словарь»
А. Дельво 1864 г.). Однако важнейшим для концепции книги Б. Клесса является
«внутренний интертекст» — взаимосвязь «Озарений» с другими текстами Рембо,
1
См.: Rimbaud A. Oeuvres completes. Gallimard, Biblioteque de la Pleiade, 1972; Rimbaud A.
Oeuvres. Garnier, 1960.
96Bruno Claisse. Les Illuminations et l’accession au réel
в том числе с циклом «Празднества голода», зютическими стихами и, в особен-
ности, с «Сезоном в аду».
Прозаическая книга Рембо стала для Клесса точкой отсчета для разговора о
стихотворениях в прозе и не случайно: постоянно сопоставляя и сополагая эти
два произведения, завершающие творческий путь поэта, Клесс, несомненно,
отсылает читателя к одному из главных и принципиальных вопросов рембове-
дения о датировке двух последних произведений. Этот вопрос возник еще при
жизни их автора. Друг детства и биограф Рембо Э. Делаэ датировал «Озарения»
1872–1873 гг., Поль Верлен, участвовавший в подготовке издания 1886 г., —
1874–1875 гг. Противоречивые сведения от близких друзей поэта, достаточно
длительная работа над циклом, участие Жермена Нуво (чьей рукой переписа-
ны несколько стихотворений в 1874 г.), сложная история публикации создали
интригу, которая до сих пор не нашла окончательного разрешения. У нас в со-
ветские годы вопрос о датировке был разрешен идеологически выдержанно:
«Сезон в аду» считался последним произведением поэта, в котором он отрека-
ется от буржуазных декадентско-символистских упадочных настроений. Автор
послесловия к академическому изданию Рембо Н. И. Балашов развенчивает
«шаткие гипотезы» французских рембоведов, которые «позволяют попытаться
оспорить принципиальный вопрос о сознательном преодолении символист-
ской тенденции обоими ее предшественниками рубежа 60–70-х гг. — Рембо и
Лотреамоном», и констатирует: «Завершением всего трех-четырехлетнего пе-
риода в жизни Рембо, когда он творил поэтические произведения, отрицанием
собственного “позднего” творчества и в то же время отрицанием символизма за
десять лет до того, как символизм сложился, является последнее произведение
Рембо — “Одно лето в аду” (1873)… объясняющее решение девятнадцатилетнего
поэта полностью отказаться от поэзии»2. В предисловии к изданию сочинений
Рембо 1988 г. Л. Г. Андреев пишет о том, что «Сезон в аду» — последнее произве-
дение Рембо, как о деле решенном: «И все же “Озарения” — не последняя стра-
ница, ибо не акт безумия, не акт самоотречения поэта, к которому, казалось бы,
с поразительной последовательностью шел Рембо… Абсолютная свобода Рембо,
эта его химера, по логике его пути, могла быть достигнута только у предела —
отказом от “ясновидения” как формы поэзии, отказом от самой поэзии. Летом
1873 года возникла “Пора в аду”, акт отречения от самого себя, акт агрессивной
и безжалостной самокритики… И образу жизни, и способу письма этой эпохи
Рембо подводит категорический итог — итог отрицательный»3.
Эта красивая и логичная схема, однако, остается всего лишь предположе-
нием, которому из идейных соображений придается статус доказанной теории.
Версия более позднего создания «Сезона в аду» превалировала в ранних фран-
цузских работах о Рембо (например, у М. Кулона4), но уже с середины ХХ в. уси-
2
Балашов Н. И. Рембо и связь двух веков поэзии // Рембо А. Стихи. Последние стихотво-
рения. Озарения. Одно лето в аду. М., 1982. С. 281–282.
3
Андреев Л. Г. Феномен Рембо // Рембо А. Поэтические произведения в стихах и прозе.
М., 1988. С. 39.
4
Coulon M. Le problème de Rimbaud, poète maudit. Nimes, 1923.
97Рецензии
лиями ряда исследователей — таких, как А. Буйан де Лакот5, уже упомянутые
А. Адан и С. Бернар, занимавшихся изданием, текстологией, историей публи-
каций и комментированием наследия Рембо, верх берет гипотеза о том, что по
крайней мере часть «Озарений» была создана уже после «Сезона в аду», и тем
самым этот цикл следует считать последним по времени произведением поэта.
На данный момент именно эта версия является превалирующей в рембоведе-
нии. И хотя споры о датировке в последнее время несколько поутихли, однако
проблема эта все еще способна волновать умы. Она и легла в основу главной
интриги исследования Б. Клесса.
В первых двух главах Клесс определяет набор тем и лейтмотивов, которые
проходят через все творчество поэта, чтобы снова прозвучать в «Озарениях».
Цикл стихотворений в прозе предстает, таким образом, кодой, торжественным
финалом поэтического пути, суммой всего творчества Рембо. В первую очередь
Клесс концентрируется на связи между двумя последними книгами поэта, и глав-
ный пуант книги состоит в том, чтобы представить «Озарения» как продолжение
«Сезона в аду», как реализацию намеченной в прозаической исповеди програм-
мы, как развитие возникших там тем и лейтмотивов, главный из которых — его
возвращение к реальности после прощания с «метафизическим адом». Маги-
стральный сюжет непростых взаимоотношений поэта с «корявым обличьем
реальности»6 (réalité rugueuse) вынесен в заглавие монографии и возникает уже
во второй главе «Неустранимое трагическое “Сезона в аду”». Из «Сезона в аду»
(заключительная часть «Прощай») пришла и главная героиня книги Клесса —
«корявая реальность» (словосочетание, постоянно повторяющееся в моногра-
фии) — она же, как Клесс старается показать, и главная героиня «Озарений».
Монография Б. Клесса состоит из 7 частей, каждая из которых включает
2–3 главы. В первой, вводной части («Две прелюдии к “Озарениям”»), одна гла-
ва посвящена участию Рембо в зютическом кружке, а вторая — «Сезону в аду».
Это два основных модуса, определяющих взаимоотношения поэта с «корявой
реальностью» — пародийный и трагический. Сравнивая в первой главе зюти-
ческий опус Рембо «Прогресс» с поэтическим сборником Ж.-К. Рикара «Песни
зари» (1862), Клесс задается вопросом о том, чем отличается произведение ге-
ния от изделия мастеровитого, но рядового поэта. Ответ продиктован заявлен-
ной сверхзадачей монографии: секрет кроется в типе связи между реальностью и
фантазией. Хотя Рембо и стремился «запечатлеть галлюцинации», однако вооб-
ражаемое у него соединяется с реальностью через механизмы «пародирования и
желания», что обеспечивает постоянную обратную связь и плодотворный взаи-
мообмен. Рикар, безнадежно отставший от воспетого им прогресса, принимает
свои «галлюцинации» и «иллюзии» за реальность — что квалифицируется Клес-
сом как «безумие / глупость» (folie) и объясняет творческие неудачи. Рассужде-
ние, не лишенное остроумия, хотя и слишком явно грешит «подгонкой» матери-
ала под заданную тему. Разумеется, творения Рембо, в отличие от сочинений Ри-
кара, остались в веках, так как это поэты разного калибра; очевидно также, что
5
Bouillane de Lacoste H. Rimbaud et le problème des «Illuminations». Paris, 1949.
6
Рембо А. Прощай! // Рембо А. Сезон в аду / Пер. с франц. Ю. Стефанова. Цит. по: Рем-
бо А. Поэтические произведения в стихах и прозе. С. 343.
98Bruno Claisse. Les Illuminations et l’accession au réel
Рикар по сравнению с Рембо — ретроград и консерватор и в области идеалов, и в
поэтике (это, кстати, родовая черта парнасцев, среди которых, однако же, были
великие поэты), в то время как у юного гения, далеко обгоняющего своих совре-
менников, присутствует характерный для эпохи модерна скепсис в отношении
просветительского оптимизма. Это всего лишь общее место, которое Клесс по-
вторяет, используя понятийный ряд, отвечающий теме монографии. Подобная
тенденция «подновлять известное» и «подгонять» материал под заявленную тему
присутствует у Клесса в целом ряде глав (например, в тех, что посвящены «Вуль-
гарному ноктюрну», «Движению», «Морскому пейзажу») — и это неудивитель-
но: книга больше чем наполовину собрана из ранее публиковавшихся статей об
«Озарениях» и написанных на самые разные темы.
Во второй главе, которая посвящена «Сезону в аду» и главным образом за-
ключительной его части «Прощай!», идет речь о «смерти метафизического чело-
века», исчезновении традиционных полюсов добра и зла и угрозе личностного
крушения. Выход обнаруживается в претворении трагического в «черный юмор»
(на радость сюрреалистам!), отбрасывании метафизики и решимости повернуть-
ся лицом к реальному миру со всеми его «шероховатостями» и «корявостями».
Восхождение к трансцендентному заменяется «восхождением к реальности», а
компенсацией за отказ от трансцендентного должно стать «расширение лич-
ности», но тут Клесс некстати припоминает знаменитое высказывание Рембо:
«Я есть другой», которое уж никак не может быть связано с отказом от ясновид-
ческого эксперимента, а, напротив, описывает опыт ясновидения. Далее перед
исследователем встает задача показать, как именно заявленная в «Сезоне…»
программа «личного спасения» через «восхождение к реальности» реализуется
в «Озарениях».
Для анализа были выбраны следующие стихотворения цикла: «Война»,
«К разуму», «Сказка», «Хмельное утро», «Первобытное», «Смятение», «Парад»,
«Благочестие», «Рабочие», «Город», «Вульгарный ноктюрн», «Сцены», «Истори-
ческий вечер» «Мистическое», «Города» («Вот города!..»), «Движение», «Мор-
ской пейзаж», «Распродажа»; в Заключении дается разбор «Гения». Б. Клесс
старается выстроить единый сюжет так, чтобы каждая следующая глава чита-
лась как продолжение предыдущей, и в первых десяти главах это ему, в общем,
удается. Так, в 3-й главе («Война» и «К разуму») речь идет о трагическом про-
видении и «метафизическом безумии», новой любви и новом разуме, которые
мечтал создать Рембо. Идея этого нового разума, который, по мнению Клесса,
открывает радость в трагическом потоке бытия (аллюзия к Ницше?) явно носит
антипросветительский характер (хотя благодаря оптимистическим пассажам о
разуме, труде, науке Рембо можно трактовать и как наследника просветительско-
позитивистской линии). Эта тема переходит в обсуждение сложной диалектики
реального и ирреального, яви и грезы (4-я и 5-я главы — «Сказка», «Хмельное
утро») и сопоставление-противопоставление «опьянения» у Рембо и Бодлера /
Готье: по мнению Клесса, у последних это форма эскапизма и поиск «искус-
ственного рая», а у Рембо речь идет об опьянении полнотой бытия, превраще-
нии трагизма в радостное приятие реальности, жизни во всех ее проявлениях. От
«Хмельного утра» естественным выглядит переход к «Первобытному» — в обоих
99Рецензии
стихотворениях присутствует упоминание «хашишинов» и «сладкой отравы»,
царит атмосфера опьянения и восторга. Основное противопоставление в «Пер-
вобытном», как и в «Хмельном утре» — ряд «арктических лейтмотивов» (льды,
белизна, «полярные цветы», «снежные слезы», белоснежные ангелы) и т. д.), для
которых выстраивается «внутренний интертекст» в рамках цикла («Метрополи-
тен», «Благочестие» и др.) — и эротическая, телесная символика («павильон из
окровавленного мяса», «нега»). Эротический импульс, выраженный в «Перво-
бытном», расценивается Клессом как отказ от ангажированной поэзии, от ге-
роики и воспевания революций: индивид отрезает себя от социального, истори-
ческого опыта, чтобы обрести смысл индивидуального бытия.
Далее следуют разные формы ухода от реальности и ее искажений (главы
7–10 —«Смятение», «Парад», «Благочестие», «Рабочие»). Это иллюзии, пороки,
эгоистический нарциссизм, всяческие злокачественные фантазмы (почти как у
Э. Золя — «военное безумие», «половое безумие», «творческое безумие»…). Од-
нако начиная с 10 главы логика построения монографии начинает рассыпаться,
и связь следующих глав с магистральным сюжетом становится все более натяну-
той. В главе 11 («Город») рассматривается сопоставление инфернального совре-
менного города с аидом, парадоксальное сочетание архаического и ультрасовре-
менного, модерности и ретроградности. В 12-й главе («Вульгарный ноктюрн»)
говорится о грезах, чарах, онейрических образах, в 13-й («Сцены») — о разных
видах фантазирования с явными аллюзиями к Фрейду и Юнгу. В 15-й главе
(«Мистическое») речь идет об извечном стремлении души в Благу и Божествен-
ному началу, в 16-й («Города») — о «феерии техники и индустрии». Для стихотво-
рений «Движение» и «Морской пейзаж» (17-я глава) предлагается скрупулезный
стиховедческий анализ, цель которого — проследить, как Рембо создает в стихе
ощущение динамики, энергичного движения. То же справедливо и в отношении
глав о «Распродаже» и «Историческом вечере». Кстати, остается загадкой смысл
названия главы «“Исторический вечер” или иллюзорное» — какие именно ил-
люзии обнаруживаются в этом стихотворении?
Разбирая этот достаточно ясный, в сравнении с другими «озарениями», текст,
Клесс демонстрирует нередкое в среде рембоведов свойство намеренно пробле-
матизировать (если не сказать безнадежно запутывать) простые вещи. Понятно,
что, выбирая такую область изучения, где трудно предложить радикально новый
взгляд, исследователь постоянно озабочен тем, чтобы сказать свое слово и пред-
ложить свой ракурс видения. И тем не менее эти понятные трудности не должны
приводить к искажению смысла толкуемых текстов. Определив лирического ге-
роя как «наивного туриста», который не понимает хода Истории, Клесс присту-
пает к интерпретации образов стихотворения, выстраивая при этом символист-
ские цепочки не хуже самого Рембо (Германия — Вавилон — страна «лунного
света» — феерия науки; татары почему-то связываются с Просвещением и т. д.).
Ответ же на главный вопрос: как Рембо представляет себе ход истории? — удив-
ляет полным несоответствием тому, что содержится в тексте стихотворения. По
мнению Клесса, Европа предстает как средоточие культуры и, в силу этого, как
центр притяжения для прочих народов, которые постепенно европеизируются
благодаря воздействию европейского духа. Попытка приписать Рембо столь ре-
100Bruno Claisse. Les Illuminations et l’accession au réel
троградные взгляды не может не вызвать удивления. Кроме того, в стихотворе-
нии речь идет не столько о культуре, сколько о политике; Рембо призывает от-
ринуть старое «рабское видение» истории: для Франции это страх и ненависть к
Германии, для всех европейцев — узколобый европоцентризм, не замечающий
цивилизаций Востока, уже теснящих самодовольную Европу, которая все более
смыкается с отсталой Африкой. Рембо выражает убеждение, что на свалку исто-
рии скоро отправятся буржуазные европейские ценности и колониализм («ис-
требление хищничества), а вместе с ними — и устаревшие «легенды» («Норны и
Библия»), которые служили опорой умирающему старому миру. Утрата Европой
статуса центра мира, новые отношения в семье народов — вот будущее, которое
рисует Рембо, и это еще одно сбывшееся пророчество поэта-ясновидца.
В Заключении, заголовок которого повторяет название книги («Восхождение
к реальности» или “Гений”»), Клесс резюмирует свое исследование, повторяя
главную мысль: «Озарения» — это реализация программы, намеченной в «Се-
зоне в аду», смысл которой в снятии двоемирия, отбрасывании «метафизики»:
«Итак, в итоге “Гений” может быть определен как противник всякого удвоения
реальности, будь то с помощью метафизики или науки, который, с исчезнове-
нием трагического, этого препятствия… насыщает все “плодовитостью своего
духа”, делится со всем своей “силой”. Это та разлитая повсюду сила, о которой
говорится в “Прощай” — “всякий прилив силы и подлинной нежности”. Имен-
но поэтому мы на протяжении всей книги показывали, что душой “Озарений”
является восхождение к реальности»7.
Мы не станем критиковать авторскую концепцию Клесса, утверждающе-
го, что смысл последней книги Рембо состоит в отказе от трансцендентного и
утверждении одномерности реального мира; ограничимся лишь напоминанием
об опыте другого читателя этих стихотворений в прозе — Поля Клоделя, кото-
рый утверждал, что излечился от позитивистского скепсиса и сделал первый шаг
к обращению благодаря чтению «Озарений». Если же видеть в этих «маленьких
историях в прозе»8 только отражение разных граней посюсторонней реальности,
то правильнее было бы переводить название цикла не «Озарения», а «Картин-
ки» — то ли красочные миниатюры иллюминированной рукописи, то ли витра-
жи светящегося «волшебного фонаря».
О. Ю. Панова
(МГУ им. М. В. Ломоносова)
7
Claisse B. Les Illuminations et l’accession au reel. Paris, P. 271. Б. Клесс вставляет в свой
текст цитаты из стихотворения в прозе «Гений» и заключительной части «Сезона в аду» «Про-
щай».
8
Rimbaud à Ernest Delahaye. Mai 1873 // Rimbaud A. Oeuvres complèes. P.: Gallimard,
Bibliothèque de la Pléiade, 1972. P. 267.Вы также можете почитать
