ПРИЕМЫ ПРЕЗЕНТАЦИИ ЖЕНСКОГО И МУЖСКОГО НАЧАЛ В РОМАНЕ Л. УЛИЦКОЙ "КАЗУС КУКОЦКОГО" (ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ)
←
→
Транскрипция содержимого страницы
Если ваш браузер не отображает страницу правильно, пожалуйста, читайте содержимое страницы ниже
Вестник ТГПУ (TSPU Bulletin). 2016. 3 (168)
УДК 821.161.1.091
С. Ю. Воробьева
ПРИЕМЫ ПРЕЗЕНТАЦИИ ЖЕНСКОГО И МУЖСКОГО НАЧАЛ В РОМАНЕ Л. УЛИЦКОЙ
«КАЗУС КУКОЦКОГО» (ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ)
Анализируются приемы репрезентации гендерного сознания автора-женщины на материале романа
Л. Улицкой, демонстрируется методика их выявления и систематизации. На основе анализа различных типов
образности и формируемой в тексте романа эстетической целостности предпринимается попытка реконструи-
ровать гендерно ориентированную этическую концепцию автора.
Выявленные в процессе анализа приемы репрезентативны для «феминного» типа письма, поскольку име-
ют соответствующую символическую наполненность. Так, например, мужественность проявляет себя в моти-
вах «броска», «цели», а женственность заявляет о себе мотивом особого жизненного «порядка». Выступая в
процессе письма трансляторами сознания автора-женщины, занятой как поисками собственной идентичности,
так и выражением своих социальных преференций, выявленные мотивы также представляют различные в ген-
дерном отношении поведенческие модели. Для маскулинного сознания характерны субъект-объектные отно-
шения с миром, для феминного – субъект-субъектные, т. е. партнерские, паритетные.
Таким образом, специфически проявляясь в характере соотношения комплексов означаемого и означающе-
го, женское и мужское начала заявляют о себе прежде всего различной ценностной установкой по отношению
к реальности.
Ключевые слова: гендер, дискурс, женская субъективность, ирония, образ, реноминация, структура, фе-
минное письмо.
Проблема определения черт «женственного Рассмотрим основные черты «образной» страте-
стиля» – камень преткновения феминистской кри- гии Улицкой на примере романа «Казус Кукоцкого».
тики, наглядная демонстрация факта опережения Сосредоточившись в своем первом романе «Ме-
практики теорией, что и приводит к существенной дея и ее дети» именно на образе женщины, Л. Улиц-
дифференциации исследовательских работ, нахо- кая выстраивает его как дискурсивную экстраполя-
дящихся в русле гендера: они либо сугубо теоре- цию некоей жизненной философии, вырабатывая
тичны, носят методологически обобщающий ха- адекватный ее строю характер письма, особую фе-
рактер, либо сконцентрированы вокруг одной, минную дискурсивность, которая демонстрирует
частной проблемы и поэтому излишне эмпиричны. как свою независимость от социокультурных норм
Главная задача гендерных исследований в области и запретов, так и безграничный креативный потен-
поэтики – сократить эту дистанцию. Наиболее ча- циал в отношении феномена смыслопорождения,
сто предметом исследовательского внимания в ас- прежде всего в силу того, что выступает как аль-
пекте гендера становится образный уровень худо- тернативная, но не антагонистическая традицион-
жественного произведения [1–3]. Выявление ной (маскулинной) дискурсивности инстанция.
«культуры гендера» на этом материале видится Одним из проявлений этой дискурсивности явля-
перспективным прежде всего потому, что касается ется и факт добровольного подчинения жизненных
тех не рефлексируемых активно феноменов ди- приоритетов мужчины женской модели поведения
скурсивного характера, за счет которых художест- не как антагонистической и агрессивно-подавляю-
венный образ формируется как эстетический объ- щей в отношении маскулинного, а как в большей
ект. «Феминная» составляющая письма проявляет степени соответствующей идеалу общечеловече-
себя как результат деконструкции патриархатного ского и даже, возможно, общевселенского масшта-
дискурса с позиции не противостоящей традици- ба [5].
онной антагонистически, но как бы встроенной в Подобная дискурсивная практика является глу-
нее изнутри и дающей новый ракурс видения, по- бинным основанием и для формирования ирониче-
зволяющий устранить «недосчитанность женщины ского повествовательного модуса: автор-женщина,
в конструкции истины» [4, с. 116], достроить пара- создавая образ мужественности в рамках фемин-
дигму знания, экологизировав ситуацию путем ной парадигмы, не склонна рассматривать его как
преодоления гендерной асимметрии. сложно организованное, эстетически незаверши-
Автор-женщина действительно гораздо чаще мое целое, напротив, его целевая установка на по-
обращается к созданию женских образов, нежели корение и подчинение себе строя жизни порождает
мужских, но в произведениях Л. Улицкой, которые его эстетическую предсказуемость и монологич-
давно находятся в центре внимания как критики, ность.
так и академической науки, наблюдается своего Заманчиво интерпретировать этот процесс как
рода равновесие в интересе автора к женским и своего рода «симметричную» ответную реакцию
мужским персонажам. автора-женщины автору-мужчине на то, что дли-
— 140 —С. Ю. Воробьева. Приемы презентации женского и мужского начал в романе Л. Улицкой...
тельная история патриархатного доминирования в ружил не известные прежде фазы в пределах ме-
культуре превратила женщину из субъекта в объ- сячного цикла. Он обратил свое пристальное вни-
ект, в означаемое маскулинного дискурса. Об этой мание на женщин, родивших ребенка после много-
особенности его презентации в женском «массо- летнего бесплодия. Деток таких он называл «Авра-
вом» романе не без некоторой иронии пишет амовыми», а женщин, родивших первого ребенка
Я. Боцман, по словам которой, «мужчина женского от первой беременности после многолетнего без-
романа реализован через архетип Иванушки-Ду- детного брака, тщательно исследовал, опрашивал...
рачка, Simple Simon’а» [6, с. 266]. Параллельно с этим он через работы знамени-
Тенденция упрощать образ мужчины и психо- того Чижевского подошел к рассмотрению косми-
логически, и дискурсивно очевидна и в романе ческих природных циклов, к теме биоритмов.
«Казус Кукоцкого», весьма далекого, по мнению В его рассуждениях было много интуитивного,
критики, от «массового женского чтива», на кото- не поддающегося на современном научном уровне
рое ориентирована процитированная выше статья. исследованию, но в основе лежала догадка о суще-
Павел Алексеевич Кукоцкий, светило гинеколо- ствовании яйцеклетки с необыкновенно короткой
гии, признанный авторитет среди ученых, прекра- фазой активности» [7, c. 215].
сный организатор с ярко выраженной гражданской Характер восприятия мира у Павла Алексееви-
ответственностью, беззаветно влюбленный в свою ча маскулинно прямолинеен: наивно полагая, что
Елену и по-рыцарски коленопреклоненно служа- политическая или государственная власть способ-
щий ей, попадает впросак, оказывается в роли дей- на изменить демографию, легитимизируя аборты,
ствительного простака пред лицом женской сущ- он действует из лучших побуждений, ищет пря-
ности, совершая непоправимый в своей жизни по- мой, наикратчайший, рациональный путь решения
ступок. Много раз потом автор-женщина заставит проблемы. По сути же, он искусственно навязыва-
своего героя раскаиваться в содеянном, покорно ет природе сущностно противное ей действие, спо-
нести крест одиночества, расплачиваться за свое собное нарушить помимо физического еще и нрав-
минутное сомнение в том, что сущность женствен- ственное здоровье женщины. Эта выводимая из
ности несводима к детородной функции. В финале сюжета романа содержательная доминанта образа
романного сюжета герой оказывается беспомощен Кукоцкого соответствует и дискурсивным такти-
и перед болезнями, отнимающими жизни его са- кам его создания: Улицкая предельно овнешняет
мых любимых женщин. Казус Кукоцкого – казус его образ: «…Павел Алексеевич обладал важней-
сильной, маскулинной по своей сути личности, шим качеством ученого – умением задавать пра-
устремленной к постижению мирового Логоса, но вильные вопросы... Он внимательно следил за сов-
не сумевшей «вписаться» в сложное сплетение ат- ременными исследованиями в области физиологии
тракторов великого жизненного Порядка. В этом и эмбриологииНаучные проблемы, которые
смысле Кукоцкий, как и Бутонов, – антипод Медеи: Павла Алексеевича интересовали, всегда были свя-
он, как это ни парадоксально, не поддерживает заны с конкретными медицинскими задачами, будь
строй жизни, и если не разрушает его прямо, то не то борьба с ранними выкидышами, разрешение
препятствует его разрушению или делает это неэф- бесплодия, новые хирургические подходы к иссе-
фективными способами, методом единичных бро- чению матки или кесаревы сечения при неправиль-
сков, поэтому в координатах феминной логики он ном предлежании плода» [7, c. 15].
выступает в образе печального «простака», пере- Такое структурно-семиотическое решение эсте-
живающего свое горе от ума. тики образа не оставляет для читателя смысловых
Структурно его развитие происходит в том же лакун, не требует ответственного участия в его со-
направлении, что и развертывание мужских обра- здании, герой подан автором уже в «готовом», оце-
зов в «Медее»: Павел Алексеевич показан не толь- ненном виде. При таком рационально-оценочном
ко более крупным планом, но, что самое главное, подходе к герою автор лишает его образ возможно-
он, в отличие от таких персонажей «Медеи», как сти спонтанно и органично порождать сюжет, поэ-
Бутонов, Иван Исаевич, Гвидас, вплотную подхо- тому все немногочисленные решительные и реша-
дит к рациональному постижению того природно- ющие для сюжетного развития поступки Кукоцкий
го Порядка, который управляет жизнью, поражает- совершает под влиянием внешних сил:
ся сделанным наблюдениям, но довериться и от- 1) женитьба на Елене – результат некоей внеш-
даться его ритму, течению, его логике окончатель- ней предопределенности: Кукоцкий лишь «узнал»
но, а не только проявить профессиональный инте- в ней то родное тело, которое было предназначено
рес он не способен: «…К середине пятидесятых ему и совершил свой первый «бросок», забрав
годов научные интересы увели Павла Алексеевича Елену в свою жизнь из жизни ее мужа и отца Тани;
в неожиданном направлении. Исследуя некоторые 2) эпатаж с луковицей – результат накопившей-
виды женского бесплодия, Павел Алексеевич обна- ся критической массы фактов собственного про-
— 141 —Вестник ТГПУ (TSPU Bulletin). 2016. 3 (168)
фессионального бессилия в противостоянии жен- только надо напрячься, чтобы ее уловить. Есть в
ской смертности от абортов, этот эпизод также ди- словах что-то чертежное, размышляла она. Есть
скурсивно оформляется в своего рода «бросок», „чертежность“ во всем существующем, только вы-
нацеленный против стагнирующей государствен- сказать это невозможно» [7, c. 225].
ной системы, патриархатной в своем этическом Оригинальность видения мира Елены-женщи-
статусе: происходит столкновение двух одинаково ны ничуть не уступает мощи «тайновидения» Ку-
враждебных женщине сил – государства, подавля- коцкого-мужчины. Этот важный факт – отражение
ющего женственность буквой закона, и маскулин- стремления автора-женщины, во-первых, художе-
ной стратегии самого Кукоцкого, пытающегося по- ственно актуализировать существующую в патри-
мочь женщине теми же приемами, в силу чего ле- архатном обществе гендерную асимметрию, тем
гитимизация абортов, осуществляющая принцип более что модель семьи Кукоцких, где роль главы
свободы выбора для женщины, остается враждеб- полноправно и безраздельно принадлежит Павлу
ной более важному принципу Жизни, демонстри- Алексеевичу, носит подчеркнуто патриархатный
руя победу Смерти; характер. В силу этого «тайновидение» Кукоцкого-
3) уход в пьянство также обретает вид «бро- мужчины выливается в практику поступка (про-
ска»: ученый выбирает для своего светлого по при- фессиональную деятельность) и востребовано ре-
роде разума тьму бессознательного, выключаясь из альной жизнью в полной мере, в то время как креа-
активной жизни, по сути, предпочитая не-бытие. тивная способность Елены-женщины (стероскопия
Подобным образом структурированный образ ее видения) остается «за кадром» жизни, но выли-
неизбежно должен был дополниться элементом, вается в акт письма. Во-вторых, гендерно чувстви-
асимметрично нарушающим в нем однозначность тельное сознание Улицкой-автора стремится таким
семиотической связи означающего и означаемого образом восстановить нарушенный в реальности
комплексов, который осложнил бы его рецепцию, гендерный паритет, подчеркнув паритет креатив-
сообщив импульс развитию сюжета. В случае Ку- ных способностей Кукоцкого и Елены.
коцкого такой «асимметричной» деталью стано- Симметрично этому, т. е. по тому же структур-
вится его дар «тайновиденья», который интригует ному «рисунку», разворачивается и другая ипо-
читателя возможностью синтеза заявленной с са- стась параллели образов Кукоцкого и Елены: они
мого начала повествования реалистической доми- оба тяготятся реальностью, ищут выход из нее, но
нанты с иной эстетической «модальностью»; в происходит это принципиально разными способа-
случае Бутонова (роман «Медея и ее дети») таким ми. Павел Алексеевич делает это одномоментно,
элементом становится странное равнодушие героя волевым «броском» уходит в алкогольную нирва-
к представительницам прекрасного пола при его ну, отвечая так на события внешнего порядка, уг-
подчеркнуто совершенных физических данных – рожающие свободе его субъективности; Елена про-
факт, который также требует продолжения сюжета делывает то же самое, но постепенно и невольно:
и разрешения заданной загадки. Отметим при через замену рационального мышления иррацио-
этом, что женские образы, как правило, лишены у нальным, реального пространства – запредельным,
Улицкой подобного «интригующего» фактора, отвечая, скорее, внутренним, нерефлексируемым
имея внутренний структурно-семиотический по- потребностям своего «Я». Таня поступает проще,
тенциал для своего «сюжета», далеко не всегда яв- буквально сбегая в иные пространственные и вре-
ного или традиционно поступательного. Так, в ро- менные координаты: ведет ночной образ жизни,
мане «Казус Кукоцкого» каждый из четырех основ- стремится к ее маргинальным сферам. Исток обо-
ных женских образов выстроен в рамках той же их «побегов» – сомнения в непогрешимости патри-
стратегии «феминного» письма, которой отмечено архатного авторитета Кукоцкого, своего рода
повествование в «Медее». Остановимся на них бо- «бунт» опекаемых им женщин: каждая по-своему
лее подробно. покидает пространство его мира.
Л. Улицкая избирает в этом романе более слож- Подводя итог, отметим, что если «мужские»
ную тактику дискурсивной репрезентации женщи- образы Улицкой стремятся к типологизации и ов-
ны как говорящей инстанции по сравнению с муж- нешнению, то «женские», напротив, предельно ин-
ским образом. Елена, как и Медея, мало говорит – дивидуализируются, изменяют привычную реали-
несколько отдельных реплик на протяжении всего стическую парадигму, подчиняя ее новой цели:
текста, причем большая их часть – невнятное окру- представить не завершающую детерминацию объ-
жающим, обрывочное бормотание. Но, хотя про- екта, а его индетерминацию т. е. выявление его фе-
цесс живого «говорения» Елены максимально ре- номенальной нередуцируемой природы. Такая тен-
дуцирован, именно ей, а не Кукоцкому автор отда- денция свидетельствует о последовательном про-
ет пространство «письма»: «…После него осталась явлении в романных текстах Улицкой так называе-
догадка, что каждая фраза имеет свою геометрию, мого феминного «билингвизма» [8], предполагаю-
— 142 —С. Ю. Воробьева. Приемы презентации женского и мужского начал в романе Л. Улицкой...
щего объединение различных способов гендерной ством случайностей, аморфный и неструктуриро-
презентации субъектности, а именно: с одной сто- ванный. Порядок, условно называемый здесь «фе-
роны, возможность мимикрировать под патриар- минным», – это определенная стратегия жизни, ко-
хатный дискурс, если речь идет о маскулинной те- торую человек должен, видимо, усвоить от при-
матике и образности, с другой – способность ак- родного Логоса, научившись трудиться над его
тивно использовать приемы «феминного письма», поддержанием и развитием, но не противоречить
если создается образ женственности. ему и не нарушать того, что задано самой жизнью
Подводя итог, отметим, что причастность цен- своим эгоистичным вмешательством, которое по-
тральных образов романа «Казус Кукоцкого» имен- чти всегда чревато катастрофой. Лучше всего, со-
но к феминной аксиологии заложена в его знако- гласно Л. Улицкой, это понимают те, кто стоит на
вой структуре, предстает как дискурсивная страте- пороге жизни (дети), кто прощается с нею, и жен-
гия, которая демонстрирует авторское представле- щины.
ние о норме жизни, ее нарушениях и способах ее Наглядно демонстрируя возможность продуци-
восстановления. В рамках дискурсивно воссозда- рования как «толковательного», завершающего,
ваемой Л. Улицкой картины мира абсолютную цен- так и открыто диалогического видов дискурса, со-
ность имеет некий изначально заданный человеку прягая их, кроме того, с репрезентацией категорий
«Порядок» окружающего мира. Ставя это слово в мужественности и женственности, Л. Улицкая ут-
кавычки, мы лишь хотим подчеркнуть условность верждает приоритетность феминного письма, спо-
этого наименования, поскольку характер «Поряд- собного не только адекватно выразить идею женст-
ка» противоречит его привычной семантике и ме- венности, но и оценить мужественность с позиции
тафизической сути: это порядок, лишенный иерар- Другого.
хии, привычной бинарности, единственной и без-
альтернативной истины, единой оси симметрии. Работа выполнена при финансовой поддержке
Но это отнюдь не «порядок Хаоса», противопо- Российского гуманитарного научного фонда, про-
ложный «порядку Порядка», отмеченный господ- ект № 15-03-00068.
Список литературы
1. Алгунова Ю. В. Малая проза Т. Толстой: Проблематика и поэтика: дис. ... канд. филол. наук. Тверь, 2006. 214 c.
2. Горбунова Н. И. Художественная структура образов женских персонажей в современной немецкой женской прозе: дис. ... канд. филол.
наук. СПб., 2010. 242 с.
3. Лариева Э. В. Концепция семейственности и средства ее художественного воплощения в прозе Л. Улицкой: автореф. дис. ... канд.
филол. наук. Петрозаводск, 2009. 24 с.
4. Деррида Ж. Шпоры: стили Ницше // Философские науки. 1991. № 2. С. 118–129.
5. Воробьева С. Ю. Женские и мужские образы в романе Л. Улицкой «Медея и ее дети» (гендерный аспект) // Вестн. Волгоградского гос.
ун-та. Сер. 8 «Литературоведение. Журналистика». 2013. Вып. 12. С. 52–62.
6. Боцман Я. Два образа трансценденции в женском русскоязычном романе // Гендерные исследования. ХЦГИ. Харьков, 1998. № 1.
C. 262–267.
7. Улицкая Л. Е. Казус Кукоцкого. М.: Изд-во АСТ, 2015. 512 с.
8. Cixous H., Clement C. The Newly Born Woman. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1986. 168 p.
Воробьева С. Ю., кандидат филологических наук, доцент.
Волгоградский государственный университет.
Пр. Университетский, 100, Волгоград, Россия, 400062.
E-mail: svewor@yandex.ru
Материал поступил в редакцию 28.12.2015.
S. Yu. Vorob’eva
METHODS OF PRESENTATION MALE AND FEMALE ELEMENTS IN THE NOVEL BY L. ULITSKAYA
“THE CASE OF KUKOTSKIY” (GENDER ASPECT)
The article analyzes the methods of representation of gender awareness of the women authors based on the novel
by L. Ulitskaya “demonstrates the methods of their detection and systematization. Based on the analysis of different
types of imagery and formed in the text of the novel aesthetic integrity makes an attempt to reconstruct the gender-
oriented ethical concept of the author. Identified during the analysis techniques are representative of the “feminine”
— 143 —Вестник ТГПУ (TSPU Bulletin). 2016. 3 (168)
type letters, because they have the appropriate symbolic content. For example, the machismo manifests itself in the
motif of the “cast”, “objective”, feminine declares itself by the motive of the special life “order”. Acting in the process
of writing as the translators of the consciousness of the authoress, engaged in the search for her own identity and in the
expression of her own social preferences, the revealed motifs also represent various gender behaviors. Thus,
specifically manifested in the character of correlation of the signifier and signified complexes, male and female
elements manifest themselves primarily in different value orientations in relation to reality.
Key words: gender, discourse, female subjectivity, ironic way, renomination, structure, feminine letter.
References
1. Аlgunova Yu. V. Malaya proza T. Tolstoy: Problematika i poetika. Dis. kand. filol. nauk [Small prose of T. Tolstoy: Problems and Poetics. Diss.
cand. philol. sci.]. Tver’, 2006. 214 c. (in Russian).
2. Gorbunova N. I. Khudozhestvennaya struktura obrazov zhenskikh personazhey v sovremennoy nemetskoy zhenskoy proze. Dis. kand. filol. nauk
[Art images of the structure of the female characters in modern German women’s prose. Diss. cand. philol. sci.]. St. Petersburg, 2010. 242 p. (in
Russian).
3. Larieva E. V. Kontseptsiya semeystvennosti i sredstva eye khudozhestvennogo voploshcheniya v proze L. Ulitskoy. Avtoref. dis. kand. filol. nauk
[The concept of nepotism and means of artistic expression in prose L. Ulitskaya. Abstract of thesis. cand. philol. sci.]. Petrozavodsk, 2009. 24 p.
(in Russian).
4. Derrida Zh. Shpory: stili Nitsshe [Spurs: Nietzsche’s Styles]. Filosofskiye nauki [Philosophical sciences], 1991, no. 2, pp. 118–129.
5. Vorobeva S. Yu. Zhenskiye i muzhskiye obrazy v romane L. Ulitskoy “Medeya i ee deti” (genderny aspekt) [Female and male characters in the
novel L. Ulitskaia “Medea and Her Children” (gender aspect)]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. 8 “Literaturovedeniye.
Zhurnalistika” – Journal of Volgograd State University. Ser. 8 Literature. Journalism, 2013, vol. 12, pp. 52–62 (in Russian).
6. Botsman Ya. Dva obraza transtsendentsii v zhenskom russkoyazychnom romane [Two images of transcendence in the women’s Russian-
language novel]. Gendernye issledovaniya – Gender Studies, KHTSGI. Khar’kov, 1998. no. 1, pp. 262–267 (in Russian).
7. Ulitskaya L. E. Kazus Kukotskogo [Casus of Kukotskiy]. Moscow, Izd-vo АST Publ., 2015. 512 p. (in Russian).
8. Cixous H., Clement C. The Newly Born Woman. Minneapolis, University of Minnesota Press, 1986. 168 p.
Vorob’eva S. Yu.
Volgograd State University.
Pr. Universitetsky, 100, Volgograd, Russia, 400062.
E-mail: svewor@yandex.ru
— 144 —Вы также можете почитать
