ПРАВОСЛАВИЕ В НАШИХ ДУШАХ
←
→
Транскрипция содержимого страницы
Если ваш браузер не отображает страницу правильно, пожалуйста, читайте содержимое страницы ниже
ПРАВОСЛАВИЕ В НАШИХ ДУШАХ
Анна Клюева
МОЛИТВЫ
ПОСЛЕДНИЙ НАБАТ
Посвящается всем верным —
живым и павшим
Когда над несчастной Отчизной моей
Победно кричит воронье,
Когда у заблудших ее сыновей
Поругана слава ее,
Когда, разоряя родное жилье,
На брата разъярился брат —
Пусть всех, кому ведомо Имя Твое,
Сзывает последний набат.
Услышь уцелевших средь лютой чумы,
Сомкни и умножь их ряды!
Дай новые силы стоять против тьмы
За то, что не знают вражды!
Услышь их молитву о доме родном
Под грозный последний набат!
А павшие жертвенно в землю зерном
Пусть в них прорастают стократ...
***
О, Мати все,
Преоблаженная и
Всепрекрасная!
В райском далеком и
вечно цветущем краю
Ты не пребудеши
грешникам нам
безучастною,
Превозносящим великую
славу Твою.
И унимая страстей
149смертоносных кипение,
Тех, что мешают душе
облегченно вздохнуть,
О, помоги обрести,
Всеблагая, умение
С истинной верой пройти
уготованный путь.
Душу к тебе простирая
с надежной, Всепетая,
Горечь, унынье и страхи
из сердца гоня,
Смело пойдем мы,
Любовью Твоею согретые,
Зная, что Ты нас хранишь
среди ночи и дня!
***
Храни, о, Господи, мой дом
И все, что дорого мне в нем:
Великих братьев имена,
Их образа и письмена.
Младенцев, спящих
чистым сном,
Березу с кленом
под окном...
И даруй мирный небосвод
Для мирных мыслей
и работ.
Храни, о, Господи, мой дом
И всех, и вся,
живущих в нем —
И от огня, и от воды,
И от иной лихой беды.
От всех напастей огради,
Оборони и отведи;
И упаси от злых затей
И от иных кривых путей.
Спаси, о, Господи, мой дом
От превращения в Содом —
Вернее, чем от злой нужды
Иль от иной лихой беды.
Спаси неопытно-младых
И искушенных и седых;
Спаси, о, Господи, наш дом
И приумножь, что свято в нем...
150ПРОЩАНИЕ С ВЕЛИКИМ ПОСТОМ
Ну, вот и кончается пост —
Прекрасное, строгое время.
О, Господи, разве он бремя? —
Он к Вечному Царствию мост.
Мне жаль, что кончается пост,
Которому званье — Великий.
На храмах весенние блики,
Молитва и пенье до звезд...
Как жаль, что кончается пост —
Души благодатное время.
Ослаблено недруга семя,
А Божие двинулось в рост.
Мне грезится чистая Русь:
Подвижников светлые лики...
Прощай, до свиданья, Великий!
Скажи мне, что снова дождусь!
151Дарья Тимофеева
Я НИКОГО НА СВЕТЕ НЕ ОБИЖУ
Случайно встретишь человека:
как в чистом поле талый ключ...
И вот не просто встреча —
веха
Кладет продолговато луч
на все, что пройдено отныне,
на все, что ныне предстоит.
И в самой горестно гордыне
ты обретаешь добрый вид.
И смотришь детскими глазами,
и удивляешься, что вот
под этими же небесами
тот светлый человек живет!
Л. С. Ваганова.
Венок маме
День шестого ноября 2000 года стал для меня и моей мамы знаменательным и
волнительным — получили по почте небольшую бандероль из Тулы, в которой было
письмо и три книги. Это был ответ на мое письмо, которое я написала тульской по-
этессе Любови Степановне Вагановой. На занятии литературного кружка нам было
предложено собрать материал о писателях и поэтах, ныне живущих в Туле. Я поче-
му-то выбрала поэтессу Ваганову Любовь Степановну. В справочнике «Тульская
писательская организация» узнала адрес Любови Степановны и решила написать
письмо.
Вместе с мамой писали письмо, я просила Любовь Степановну написать о себе,
рассказать, над чем работает сейчас.
И вот передо мной письмо Любови Степановны и книги — 2 сборника стихов и
Евангелие.
Прочитала короткие сведения о жизни, которые написала Любовь Степановна в
письме, и мне захотелось узнать о ней больше.
Удивительно интересная, насыщенная жизнь, удивительная судьба.
Родилась Любовь Степановна в глухой деревне Малая Кочевка, за Уралом, в ис-
торическом треугольнике Ирбит-Туринск-Тобольск. У ее мамы была большая семья,
одиннадцать детей, Любу очень любила бабушка и забрала к себе.
Она выросла в доме бабушки и деда, и ее детскими сказками были легенды и
воспоминания стариков об Ирбитской ярмарке, куда съезжались купцы со всего ми-
ра, о Ратановом логе, где купцов вдали разбойники, о Туринской роще, посаженной
декабристами, о воротах Сибири — Тобольском остроге, о белокаменном кремле над
Иртышом, о Колчаке, проходившем через деревню, в которой жила Люба. Кстати, их
деревня лежала на каком-то таинственном пути беглых арестантов, и дом бабушки
находился у них на примете: иногда в сумерках или поздней ночью стучали палкой в
окно, бабушка отворяла дверь, входило несколько человек, бабушка топила печурку,
кипятила чай и укладывала их на полу. Задолго до свету люди уходили. Любе это
152казалось тоже сказкой. Бабушка была неграмотна, но знала все травы и все окрест-
ные леса. Это благодаря ей Люба знает по имени каждый цветок. Она вспоминает,
приехала к ним гостья из Ирбита, попросилась по ягоды, набрать земляники. Бабуш-
ка сказала:
— Люба проводит!
Гостья недоверчиво посмотрела, но бабушка подтвердила:
— Люба знает места.
Ей шел седьмой год. В лесу по привычке она ела все, что встречала съедобного.
Гостья не вынесла и завопила:
— Ты отравишься!
— Чем?
— Но ты ешь все подряд!
— Не все, а что можно...
Ягод набрали, но потрясли ее не ягоды, а трава, которую можно есть... так ее,
оказывается, много...
Читать и писать Люба научилась на четвертом году — у деда. Дед был книгочей,
и в их доме водились книги. Первая книга, которую она читала, был «Тихий Дон»
Шолохова. Она говорит: «Не помню, что я там поняла, но читать полюбила навсе-
гда». Тогда же начала писать стихи и очень этого стеснялась, потому что никто во-
круг стихов не писал и она опасалась насмешек, прятала тетрадочку, как великую
тайну.
В первом классе она у нее была уже почти заполнена, и вот приходит однажды из
школы и что же видит? Бабушка оклеила ее стихами стеночку на кухне. Гневу не
было границ. А бабушка, человек неграмотный, вразумляла ее:
— Что ты гневаешься, Люба? Тетрадка вся исписана, чистых листочков нет.
Скажи маме, чтобы дала чистую, там и пиши.
Она тогда впервые поняла, что написать не так уж трудно, куда труднее вынести
сделанное на суд людской. И до сих пор она испытывает то же чувство, когда выхо-
дит новая книга или подборка стихов в периодике.
Так она жила, росла, окончила школу и послала свои стихи на творческий кон-
курс в Литературный институт имени Горького, который окончила в 1965 году. Ди-
пломной работой была первая книга стихов «Начало», вышедшая в издательстве
«Молодая гвардия», по которой ее приняли в Союз писателей СССР.
После института решила посмотреть мир и уехала на Дальний Восток, препода-
вала в Приморской краевой заочной школе моряков, была в загранплавании, в Бри-
столе, в Сан-Франциско. Затем вернулась в родные края и жила в Тюмени, где рабо-
тала редактором в облсовпрофе, занималась обобщением опыта домов культуры,
благодаря чему объездила весь тюменский север: Салехард, Ханты-Мансийск, Бере-
зово, Сургут...
Написала три книги стихов, печатала прозу в коллективных сборниках. Потом
Любовь Степановна тяжело заболела (туберкулез легких), и врачи поставили необхо-
димым условием сменить климат на среднюю полосу России.
С 1975 года она жила в Рязани, вела областное литературное объединение «Ря-
занские родники» и литературные консультации при писательской организации, вы-
пустила две книги стихов: «Перемены лет» и «Рязанская ярмарка».
В 1986 году по семейным обстоятельствам Любовь Степановна переехала в Тулу.
В Туле она бывала и до этого: участвовала в празднике, посвященном В. А. Жу-
ковскому, выступала на литературной неделе в Ефремове. И вот на многие годы Лю-
бовь Степановна свою творческую судьбу связала с этим прекрасным городом масте-
ров. В Туле она любит неспешность, неторопливость, присущую глубинному тече-
нию жизни.
153На мой вопрос: над чем работаете сейчас? — я вдруг встречаю в письме неожи-
данный ответ:
«Собственно, из литературы я ушла уже давно — в религию. Приняла монаше-
ство (есть такой «постриг в миру» — человек живет в миру, носит мирскую одежду,
но исполняет монашеские обеты). Это очень трудно. Труднее, чем в монастыре. Пер-
вые три монашеские обета: целомудрие (житие без брака), нестяжание (добровольная
бедность) и послушание (житие по вере). Собственно,— по христианскому право-
славному вероучению человеческая личность начинается с сострадания (когда чело-
век способен воспринять чужое страдание, как свое, разделить страдание другого
человека). Если человек не имеет сострадания ~ он еще на уровне зверя, человече-
ская личность в нем еще не сформировалась.
Вторая ступень человеческой личности — милосердие (когда человек не только
разделяет страдание другого существа, но стремится помочь. Далее следует высокая
лестница ступеней любви, вершина которой — способность пожертвовать собой ради
спасения других людей или другого человека. Это уровень Христа, Спасителя,
Я ушла из литературы в религию потому, что всю жизнь искала только одного:
истину, на которую можно опереться душе и выжить. Но литература — это поиск,
это самовыражение, истину она не знает, только ищет. А религия «дает духовную
истину, и я нашла ее...»
Меня потрясло решение Любови Степановны уйти в религию. Захотелось понять,
почему поэтесса пришла к такому убеждению. Я перечитала стихи Любови Степа-
новны из тех сборников, которые она мне выслала. И многое стало мне открываться.
А некоторые стихотворения стали моими любимыми, а отдельные строки из них по-
вторяли мои мысли, словно я их сказала:
Задумчивы лесные сентябри:
в них горькое предчувствие покоя,
где будут снегопады, снегири,
и ночи без конца, и все такое...
Какой сентябрь не мыслит о зиме?
Какой февраль не думает о лете?
И кто из нас, живущих на земле,
не возрождался в обновленном свете?
Даль не бывает никогда видней,
чем в краткий миг нежданных прояснений.
Чудесна череда ночей и дней,
и не боишься бед и потрясений.
Прекрасен лес в начале сентября!
В нем мысль неизреченная таится
и, так светло и жертвенно горя,
добром и светом на душу ложится.
Я никого на свете не обижу,
не принесу страдания и зла,
И все, что я услышу и увижу,
запомню только с лучшего числа.
И вот еще, словно Любовь Степановна подслушала мои мысли:
Люблю я умные глаза зверей,
Их неиспорченность души, неложность,
они верны себе, и у дверей
у наших — встали ныне как возможность
154продолжить жизнь земную — это чудо,
подаренное нам как ниоткуда!
............................
Когда цветет сирень, у меня болит сердце
и хочется плакать: так коротко это цветенье —
как человеческая жизнь.
И нет у меня слов, чтобы выразить боль.
А какая боль за Россию, русский народ в этом потрясающе правдивом стихотво-
рении!
Повсюду тешилось мещанство, в героях были
палачи,
У власти пустота и чванство, а истина
и честь — молчи!
Все скажется — уже сказалось,
уж погибает наш народ,
ведь что бы с ним ни сотрясалось —
губили в первый же черед
тех, кто получше, поумнее, почище помыслом
в миру,
и становилось все темнее, поскольку свет стекал в дыру...
И что же думал ты, правитель, недолгий
и очередной?
Ведь ты такой же русский житель,
ведь это твой народ родной!..
Страшная правда в этих словах, вопрос без ответа и... многоточие. И ответ на во-
прос, мучивший меня. Почему Любовь Степановна Ваганова, талантливая поэтесса и
удивительно интересный человек, ушла из литературы в религию.
155Вы также можете почитать
