МЕДВЕДЕВ и ПУТИН: ДВОЕМЫСЛИЕ КАК АЛЬТЕРНАТИВА ДВОЕВЛАСТИЮ.
←
→
Транскрипция содержимого страницы
Если ваш браузер не отображает страницу правильно, пожалуйста, читайте содержимое страницы ниже
Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 119
Dixi!
МЕДВЕДЕВ и ПУТИН:
ДВОЕМЫСЛИЕ КАК АЛЬТЕРНАТИВА ДВОЕВЛАСТИЮ.
Послесловие политического циника
к дискуссии о либеральном повороте.
В.Б. Пастухов
Ключевые слова: власть, культура, революция, политический кризис, госу-
дарство, город, деревня, Россия.
“Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет,
и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит”.
Евангелие от Матфея, 12-25.
Иногда лучше быть вторым, чем первым.
По крайней мере, комментарии к программным заявлениям власти удоб-
ней делать спустя некоторое время после того, как они прозвучали. Только
когда рассеется пропагандистский туман, появляется возможность разглядеть
реальные контуры политического события.
Среди избыточно многочисленных высказываний, прозвучавших по
поводу статьи Дмитрия Медведева “Россия, вперед!” [Медведев 2009] и после-
довавшей затем дискуссии можно выделить три основных типа реплик.
Во-первых, это комментарии тех, кто, по всей видимости, так или иначе, 119
имел отношение к подготовке этого текста. Среди них выделяются высказы-
вания Г.Павловского и И.Юргенса. Это комментарии-толкования, в которых
содержатся методические рекомендации по поводу того, как надо читать статью.
Во-вторых, это комментарии “экспертного планктона”, невероятно раз-
росшегося в последнее время “кремлевского политического класса”, кото-
рый усмотрел в публикации статьи новые возможности для своей экспансии
и для которого статья эта стала источником вдохновения для написания бес-
численных материалов, если уж не о “новом либеральном курсе”, то, по край-
ней мере, о “новом либеральном дискурсе”.
В-третьих, это комментарии тех, кто имеет достаточно независимые
источники финансирования и уже только поэтому оказался настроен доволь-
но скептически не столько к самой статье, сколько к избранному автором спо-
собу изменить действительность к лучшему.
Изобилие текстов делает обращение к теме достаточно спорной затеей. Есть,
однако, обстоятельство, которое заставляет меня высказаться по этому поводу.
С моей точки зрения, в комментариях нуждается не статья сама по себе, а те
обстоятельства, которые заставили автора поставить под ней свою подпись. Его
мотивации не столь очевидны, и их анализ может показаться небезынтересным.
Весной 2006 г., когда имя преемника Владимира Путина еще не было
объявлено, а в обществе только разгоралась дискуссия на тему “третьего пре-
ПАСТУХОВ Владимир Борисович, доктор политических наук. Для связи с автором:
vladimir.pastoukhov@googlemail.comPastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 120
Dixi!
зидентского срока”, я опубликовал статью, в которой выступил против вве-
дения в оборот идеи “политического дублера” [Пастухов 2006; см. также
Пастухов 2007].
Напомню вкратце, в чем состояла моя аргументация:
– я считал, что в сложившихся обстоятельствах Путин не имеет возмож-
ности (не говоря о желании) покинуть власть, а может только “отойти” от нее
(я не мог предвидеть, что он станет именно премьер-министром, но был уве-
рен, что рычаги управления страной останутся в его руках);
– я считал, что это неизбежно приведет к тому, что в России номинально
образуются два центра силы, один из которых будет неформальным, но все-
сильным, а второй формальным, но бессильным;
– я считал, что логика политического развития неизбежно приведет к тому,
что между этими неравными силами возникнет нечто вроде виртуального поли-
тического соревнования, которое в худшем случае породит видимость двоевластия
со всеми вытекающими отсюда последствиями для политического класса;
– я считал, что в условиях даже мнимого двоевластия эффективная рабо-
та правительства будет парализована, так как высшая бюрократия и “поли-
тический класс” (о нем позже напишу подробнее) начнут играть на проти-
воречиях между центрами силы, извлекая из ситуации максимальную выго-
ду для себя (что может быть особенно опасно в условиях грядущего кризи-
са, который я, правда, ожидал увидеть одним годом позже, так как
анализировал исключительно внутрироссийские тенденции развития без уче-
та влияния на них международного финансового кризиса, ускорившего
120 наш “доморощенный” кризис);
– я считал, что России будет проще и “дешевле” оставить Путина прези-
дентом на третий срок, чем “перетряхнуть” всю политическую систему, что-
бы создать ему условия для управления из политического подполья.
Жизнь, в общем и целом, подтвердила этот прогноз, и, в то же время, ока-
залась гораздо богаче красками, чем можно было предположить. Статья
Д.Медведева, а, главное, последовавшее затем ее обсуждение, предоставили мне
уникальную возможность проверить, как сбывается мой собственный прогноз
относительно судьбы того странного политического образования, которое в
России стало принято обозначать таинственным словом “тандем”. Естественно
поэтому, что для меня контекст этой статьи более значим, чем ее текст.
1. МЕДВЕДЕВ И ПУТИН:
“ДЖЕНТЛЬМЕНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ” ПРОТИВ “СТОЛКНОВЕНИЯ ЦИВИЛИЗАЦИЙ”
Есть две крайности в интерпретации отношений между Медведевым и
Путиным. Одна сводит всю современную русскую политику к их взаимоотно-
шениям, считая, что они и только они определяют “политическую температу-
ру” в обществе. Другая сводится к тому, что эти отношения совершенно неин-
тересны, так как в них нет никакой политики, а есть лишь ее имитация [б.г.а.].
С моей точки зрения, истина лежит посередине. Отношения между
Медведевым и Путиным изначально не являлись политическими. Однако неза-
висимо от своего желания, по причинам, контролировать которые не в их вла-
сти, два эти человека поневоле становятся воплощением борьбы сил и тен-
денций, имеющих надличностный характер.Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 121
Было бы странным, начиная разговор на эту тему, не оттолкнуться от того
“общественного договора”, который был положен в основание “тандемной”
политической системы и до сих пор определяет ее основные характеристики.
Совершенно очевидно, что предложение Д.Медведеву занять пост
Президента РФ изначально рассматривалось как чисто “политтехнологиче-
ское”, а не политическое решение. Поэтому никакой политической нагруз-
ки это решение не должно было нести.
Глубоко ошибочно рассматривать Медведева как политического преем-
ника Путина. Преемник может быть только у недействующего политика.
Преемник при живом и активно действующем политике – это нонсенс. Он
не преемник, а помощник с широкими полномочиями.
Тот, кто может делать политику сам, обычно делает ее сам до тех пор, пока
его не вытеснит тот, кто делает ее лучше него. Путина в этом смысле ничто
не стесняло и не стесняет до сих пор, кроме формальностей. Именно фор-
мальности и были решены. Медведев был назначен для “формального заме-
щения должности Президента”.
Путин нуждался в юридическом преемнике, но не в политическом. Медведеву
отводилась роль “трасти”, доверительного политического управляющего,
человека, который ставит подпись под документами вместо других. Очень, меж-
ду прочим, важная, ответственная и высокооплачиваемая юридическая рабо-
та. Медведев должен был стать номинальным директором ЗАО “Россия”.
Вполне возможно, кстати, что широкая вовлеченность российской поли-
тической элиты в оффшорный бизнес подсказала ей методологию решения
возникшей перед Путиным “проблемы 2008”. Привлечение доверительных 121
управляющих экономическими активами так прочно вошло в русскую биз-
нес-практику, что использование этого механизма для решения политических
задач казалось делом совершенно естественным.
Здесь, однако, было одно тонкое различие. Доверительный управляющий
экономическими активами связан легальным соглашением, нарушение
условий которого чревато юридическими последствиями. Хотя, несмотря на
это, случаи “злоупотреблений” номинальными управляющими своими пра-
вами встречаются в России и с российскими активами сплошь и рядом.
В случае же с “политическими активами” само такое соглашение являет-
ся нелегитимным и обречено навсегда остаться “джентльменским соглаше-
нием” между лицами, его заключившими. Это делает конструкцию весьма
хрупкой. И вовсе не потому, что одна из сторон соглашения хочет его зло-
намеренно нарушить. Как раз наоборот, я глубоко убежден в том, что
Медведев по складу своего характера намерен максимально долго придер-
живаться рамок новых русских “кондиций”, независимо от того, были ли они
ему предложены Путиным, или он сам вышел к Путину с этим предложени-
ем. Тем не менее, участники альянса могут даже не заметить, как в их лич-
ные отношения вмешается ее величество “политика”.
Конечно, сегодня практически невозможно увидеть расхождений в дей-
ствиях между Медведевым и Путиным, но только потому, что Медведев пока
не действует. Точнее сказать, пока он занимается не макро-, а по преимуществу
микрополитикой. О ней, как о свойствах наночастиц, пока более или менее
достоверно могут судить только специалисты, на вооружении которых нахо-Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 122
Dixi!
дится спецтехника. Для широких масс эта политическая активность остает-
ся “невидимыми миру слезами”.
На поверхности стороннему наблюдателю русская политическая жизнь
кажется сегодня одномерной и неинтересной. Куда ни глянь, всюду верти-
каль власти – с одной стороны, и политическое безразличие – с другой. В дей-
ствительности внутри русского общества идет очень напряженная борьба, я
бы сказал, настоящая гражданская война (об этом чуть позже), которая пока
выплескивается на поверхность грабежом “барских поместий”, получившим
в современной России чудное иностранное имя “рейдерство”.
С моей точки зрения и Медведев, и Путин являются фигурами трагиче-
скими, с судьбой непредсказуемой. Их положение двусмысленно, и в исто-
рии России трудно сыскать подходящую аналогию. “Тихая война”, идущая
внутри общества, давит на “верхи”, заставляет определяться, занимать отно-
сительно ее позицию. Она не дает возможность уклониться, сделать вид, что
ты ничего не замечаешь.
Поэтому, идя вразрез со своей собственной “генеральной линией”, Медведев
вынужденно делает заявления, которые выглядят вызывающе. Даже беглый
взгляд на статью показывает ее стилистическое различие с “поздним Путиным”1.
Разница между ними – это разница между оптимистом и пессимистом, меж-
ду тем, кто верит, что ситуацию можно изменить к лучшему, и тем, кто пола-
гает, что она и так значительно лучше, чем могла бы быть. На жизнерадостный
призыв “Россия, вперед!” Медведева Путин отвечает усталой ремаркой:
“Почему трудно уволить человека”. Медведев задорен, Путин невесел.
122 При этом нельзя не согласиться с Кириллом Роговым в том, что стилистика
Медведева напоминает стилистику “раннего Путина” [Рогов 2009]. В опре-
деленном смысле слова Медведев сегодня – это Путин вчера. Это заставля-
ет посмотреть на ситуацию более широко. Проблема не в том, что Медведев
стилистически не совпадает с Путиным, она в том, что Путин не совпадает
сам с собой. А значит, дело действительно не в личностях.
Давайте зададимся вопросом: что в своей статье сказал Медведев такого, чего
не знает Путин? Неужели кто-то всерьез думает, что Путин испытывает иллю-
зии по поводу состояния российской экономики и государственности? Смею
предположить, что в силу целого ряда обстоятельств он представляет положе-
ние вещей даже более реалистично, чем Медведев. И если Путин дает другие
оценки, чем Медведев, то для этого должны быть очень серьезные причины.
Эти причины коренятся в культуре, а точнее – в борьбе двух русских “суб-
культур”, имеющей, разумеется, как социальное, так и политическое измерения,
ареной для которой стала вся современная Россия. Медведев и Путин помимо
своей воли втягиваются в эту борьбу антагонистических культурных типов, кото-
1 Сопоставление текстов не является моей целью. Тем не менее, достаточно указать на раз-
личие между “ударным” тезисом статьи Медведева и, например, тональностью прозвучавшего
практически одновременно выступления Путина перед политологами на Валдайском фору-
ме. “Должны ли мы и дальше тащить в наше будущее примитивную сырьевую экономику, хро-
ническую коррупцию, застарелую привычку полагаться в решении проблем на государство,
на заграницу, на какое-нибудь всесильное учение, на что угодно, на кого угодно, только не
на себя?” – спрашивает Медведев [Медведев 2009]. В это же время, отвечая на вопрос Ричарда
Саквы, Путин как бы отвечает и Медведеву: “Фундаментальные основы политической и эко-
номической системы России полностью соответствуют мировым стандартам” [Путин 2009].Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 123
рые возникли из обломков “советского человека”. Борьбу этих сил условно мож-
но назвать столкновением “всероссийского города” и “всероссийской деревни”.
Мне уже приходилось писать о том, что Россия переживает “культурное
межсезонье”, когда старая культура, лежавшая в основе определенного типа
общества и государства, прекратила свое существование, а новая еще не проя-
вила себя [Пастухов 2007]. Это во многом объясняет, почему страна так надол-
го погрузилась в социальный и политический хаос. Но, если мы хотим
большего, если наша цель не только объяснить реальность, но и понять, в каком
направлении она может меняться, надо идти дальше. Мало констатировать,
что старая культура исчерпала себя. Необходимо понять, на какие составные
части она распалась и как эти составные части взаимодействуют сегодня друг
с другом. Для этого надо сделать шаг назад и посмотреть, что представляла
из себя та культура, которая создала советское общество и государство.
Одним из важнейших итогов русской революции в начале ХХ в. стало соз-
дание совершенно новой культурной среды, в которой “городские” и “дере-
венские” субкультуры соединились воедино, образовав причудливо-уродливое
сочетание. На закате существования “советской цивилизации” эти суб-
культуры снова стали открыто враждовать друг с другом.
В 1992 г. я постарался обосновать взгляд на русскую историю как на аре-
ну борьбы не столько социальных, сколько культурных классов. В опубли-
кованной тогда в “Полисе” статье [Пастухов 1992] я изложил несколько тези-
сов, которые, в той или иной степени, готов поддержать спустя семнадцать лет:
– в силу неразвитости социальных отношений классовая борьба в России,
в отличие от Европы, никогда не была основным двигателем социальных и 123
политических изменений;
– в основе эволюции социальной и политической систем в России лежал
раскол общества на два враждующих культурных класса (европеизированные
верхи и патриархальные низы), вынужденных сосуществовать под одной “госу-
дарственной крышей”;
– русская интеллигенция родилась как особый культурный класс, воб-
равший в себя одновременно “городские” и “деревенские” черты, а боль-
шевизм был политическим движением русской интеллигенции;
– победа большевизма означала внешнее преодоление раскола и создание
“единого общества”, однако раскол остался внутренним скрытым свойством
этого теперь уже “гомогенного” общества.
Советская культура была продуктом русской революции. Три источника
являются для меня лично важнейшими отправными точками в понимании
природы русской революции.
Во-первых, это наследие Николая Бердяева, который установил связь меж-
ду большевизмом и эволюцией русской интеллигенции как особого куль-
турного класса.
Во-вторых, это общение с Андреем Кончаловским, не устающим под-
черкивать крестьянскую основу русской культуры [Кончаловский 2007: 16],
который ознакомил меня со знаковой статьей Максима Горького о русском
крестьянстве [Горький б.г.].
В-третьих, это блестящая статья Юрия Пивоварова, который в своем заме-
чательном анализе русской революции показал, как сплелись в ней воединоPastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 124
Dixi!
три революционных потока: демократический, крестьянский и больше-
вистский (интеллигентский) [Пивоваров 2007].
Начну со статьи Ю.Пивоварова, которая, с моей точки зрения, имеет при-
нципиальное значение для понимания не только природы русской револю-
ции, но и того, что происходит сегодня с культурой, обществом и государ-
ственностью в России.
По мнению Пивоварова, русская революция охватывает собой историческую
эпоху с 1860 по 1930 гг. и представляет собой совмещение трех революцион-
ных потоков: революции “верхов”, “модернизационной”, западнической по
своей направленности, революции “низов”, крестьянского восстания, целью
которого было перераспределение земли, и большевистской революции, воб-
равшей в себя и модернизационные амбиции верхов, и алчный инстинкт низов.
Верхи (“общественность”), начав революцию и устранив историческую
власть, не смогли удержать ситуацию под контролем и отдали страну во власть
крестьянской стихии. Большевики сначала всемерно поощряли крестьянский
“всероссийский грабеж” и даже возглавили его, а потом нанесли крестьян-
ству сокрушительное поражение, от которого оно уже никогда не оправилось.
На этом русская революция завершилась.
Два наблюдения Пивоварова заслуживают особого внимания. Во-первых,
мистическое моментальное нравственное и политическое поражение “вер-
хов”, которое Пивоваров называет “исчезновением общественности”. Во-вто-
рых, неуправляемый взрывной характер крестьянского бунта, целью которого,
в конечном счете, стал возведенный в абсолют примитивный грабеж2.
124 Единственное, с чем я не согласен в этой статье – с верой ее автора в воз-
можность “положительной” эволюции русской крестьянской общины. Здесь
я склонен доверять свидетельству Максима Горького, воочию наблюдавше-
го страну “победившего крестьянства” в начале 1920-х годов. В связи с этим
я не могу не привести двух пространных цитат из статьи Горького.
О нравах российского крестьянства тот пишет: “В сущности своей всякий
народ – стихия анархическая; народ хочет как можно больше есть и возможно
меньше работать, хочет иметь все права и не иметь никаких обязанностей.
Атмосфера бесправия, в которой издревле привык жить народ, убеждает его в
законности бесправия, в зоологической естественности анархизма. Это особенно
плотно приложимо к массе русского крестьянства, испытавшего более грубый
и длительный гнет рабства, чем другие народы Европы. Русский крестьянин сот-
ни лет мечтает о каком-то государстве без права влияния на волю личности, на
свободу ее действий, – о государстве без власти над человеком” [Горький б.г.].
Горький считает, что непосредственным итогом революции стала победа
деревни и поражение города. Он предвидит, что город еще даст свой ответ и этот
ответ будет не менее кровавым и беспощадным (история эти ожидания оправ-
дала). Он не испытывает иллюзий по поводу того, какой именно человек, в луч-
шем случае, станет продуктом этой исторической эволюции: “Как евреи, выве-
денные Моисеем из рабства Египетского, вымрут полудикие, глупые, тяжелые
2 Я хотел подобрать несколько цитат из статьи Юрия Пивоварова для данного текста, но это
оказалось очень сложно сделать. Статья представляет собою настолько цельное произведение,
что должна быть усвоена целиком.Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 125
люди русских сел и деревень – все те почти страшные люди, о которых гово-
рилось выше, и их заменит новое племя – грамотных, разумных, бодрых людей.
На мой взгляд, это будет не очень “милый и симпатичный русский народ”, но
это будет – наконец – деловой народ, недоверчивый и равнодушный ко все-
му, что не имеет прямого отношения к его потребностям” [там же].
Просуществовав полстолетия, пройдя через страшную войну и победив в
ней, совершив подвиг индустриализации, “советская культура” исчерпала себя
и к концу столетия клонилась к закату. Сцепка “города” и “деревни”, на кото-
рой она держалась, становилась все более призрачной. А вместе с тем, все иллю-
зорнее становились социальные и государственные формы, в которые эта куль-
тура облекла себя. Полное и окончательное разложение этих форм и является
той новой реальностью, в которой приходится сегодня выстраивать свои отно-
шения Медведеву и Путину.
2. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ОБЩЕСТВА: “ГОРОД” И “КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА”
Общество распадается, если гибнет культура, его создавшая. Советское
общество было создано советской культурой, которая исчерпала себя к
концу ХХ столетия. Советское общество разделило судьбу породившей его
культуры, не оставив, к сожалению, прямых наследников.
К концу 1970-х годов прошлого столетия предсказанный Горьким “деловой,
бодрый и образованный человек, равнодушный ко всему, что не имеет отношения
к его потребностям”, в основном населял Россию. Этот культурный тип, став-
ший со временем доминирующим, получил в литературе название “полугород-
ской”. Его формированию во многом способствовало и то, что в течение каких- 125
то двадцати-тридцати лет социальная структура русского общества претерпела
невиданные изменения. Из страны преимущественно сельской Россия неверо-
ятно быстро стала страной, где подавляющая часть населения стала жить в горо-
дах. В результате, по меткому выражению Григория Каганова, безостановочная
“деревенизация” населения всех значительных городов стала одним из главных
факторов деградации исторической среды. Каганов указывал также, что “полу-
городской” считается “особая формация культуры, соответствующая проме-
жуточному типу сознания – ни городскому, ни сельскому. Все существенные свой-
ства этой формации задаются именно ее промежуточностью” [Каганов 1995].
В этой “промежуточной” культуре раскол проходил через душу каждого
человека. У него не было четко очерченных границ. Это была культура город-
ская по формату и сельская по инстинктам. Несмотря на достигнутую “все-
общую грамотность”, она насквозь пропиталась крестьянским духом. Не ста-
ло больше барина и крестьянина. Советской Россией правили крестьяне с бар-
скими замашками и баре с крестьянскими ужимками.
Каждый элемент этой культуры, внешне единой и гомогенной, в любую
минуту был готов, как редкий изотоп, распасться на составляющие его эле-
менты. То есть потенциально “советская культура”, политически стерильная
и социально безликая, в любой момент была готова заняться пламенем кре-
стьянского бунта. Кровь селян, когда-то жегших помещичьи усадьбы, теперь
текла в жилах города.
Процесс этот начался задолго до перестройки, в не предвещавшие ника-
ких бурь годы “застоя”. Именно в его недрах стали зарождаться револю-Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 126
Dixi!
ционные потоки, очень похожие на те, о которых Ю.Пивоваров пишет
применительно к революции 1860-1930 годов. Это было либеральное движение
внутри верхних слоев советского общества (“номенклатуры”), эмансипа-
ционное движение советской интеллигенции и стихийное “антисоветское”
движение широких народных масс, у которого был свой собственный вектор.
Правда, развивалось все это как-то вяло, как грипп у вакцинированного, но
ослабленного больного.
В конце 1980-х годов союз восставшей интеллигенции и уставшей номен-
клатуры увенчался успехом и их совместные действия привели к практически
мгновенному коллапсу “советской власти”. Коммунизм сдался почти без боя.
Но и самих победителей ожидал довольно бесславный конец. Уже в 1990-е годы
Россия в одночасье лишилась старой советской элиты. Она оказалась совер-
шенно нефункциональной в новых условиях и как-то тихо и незаметно
растворилась в истории. На освободившееся место хлынула “третья сила”.
Кризис российской элиты – тема хоть и сложная, но активно обсуждаемая [см.
напр. Самоидентификация… 2007]. Но вопрос о том, кто пришел на смену совет-
ской элите, покрыт завесой тайны. Перестройка лишь отчасти была “револю-
цией сверху”. Сверху она была инициирована, а поддержана она была как раз с
самого низу. Нет сомнений, это было массовое движение, вопрос только куда…
Советский человек перестал существовать. Мыльный пузырь “историче-
ской общности нового типа” под названием “советский народ” лопнул.
Советская культура развалилась на свои составляющие. Эти части как раз и
представляют особый интерес. Карикатурный образ “новых русских” в зна-
126 чительной степени заслонил собою реальность, привлекая к себе всеобщее
внимание. На самом деле “новые русские” – это лишь одна из разновидно-
стей субкультур, возникших на почве “советской культуры”.
Во-первых, из нее вытек тоненький ручеек городской субкультуры, близ-
кой по своим параметрам к буржуазной (к настоящему моменту он в значи-
тельной степени либо весь утек на Запад, либо ушел в “социальное подполье”).
А во-вторых, она пролилась огромным мутным потоком “новых крестьян”
в двух своих главных ипостасях – “новых богатых”, по ошибке называемых
“новыми русскими”, и “новых бедных”, которые на самом деле в основном
этими “новыми русскими” и являются.
Мне уже приходилось писать о том, что каталог товаров “ОТТО” и жур-
нал “БУРДА” внесли в развал Советского Союза больший вклад, чем все фина-
нсируемые западными правительствами радиостанции вместе взятые. Если
для кого-то Запад и ассоциировался со свободой, то для подавляющего боль-
шинства населения он ассоциировался с высокими стандартами потребле-
ния, картинками из модных журналов и продаваемыми по спекулятивным
ценам “ширпотребовскими” раритетами. Все хотели свободы выбора, но каж-
дый понимал выбор по-своему. Большинство хотело выбирать товары на при-
лавке, а не депутатов в парламент. Это большинство стремилось к эманси-
пации, но не от советской власти, а от советского дефицита. Оно ненавиде-
ло советскую власть вовсе не за ужасы тоталитаризма, а за неспособность запол-
нить полки магазинов импортом.
Сегодня как-то забылось, что самым демократическим лозунгом пере-
стройки была “борьба с привилегиями”. Простые люди в большей степениPastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 127
были озабочены проблемой “цековских распределителей”, чем ограничениями
свободы слова и гонениями на диссидентов. Движение за “демократию”
захлебнулось в мощном “потребительском” потоке, который хлынул в
открытые либерально настроенной номенклатурой и интеллигенцией шлю-
зы. Большая часть интеллигенции деградировала, не выдержав обрушившихся
на нее экономических испытаний, зато другая, меньшая ее часть с удоволь-
ствием возглавила движение и самым активным образом вместе поучаство-
вала в разграблении страны, которое по масштабу мало чем отличалось от гра-
бежа, сопровождавшего первую русскую революцию.
Перестройка была “великой консьюмеристской революцией”. Пока
меньшинство боролось за демократию, большинство ждало товаров, хороших
и разных. И оказалось обмануто в своих ожиданиях, после чего восстало по-
настоящему. Спустя двадцать лет после начала реформы новая всероссийская
“деревня” взяла реванш над “городом” и принялась отбирать все то, что с само-
го начала рассчитывала получить в ходе революции. Отбирать и делить, и сно-
ва отбирать, но теперь уже друг у друга, и так до бесконечности.
История современной России – это история новой “пугачевщины”, исто-
рия нового “крестьянского передела”. Все то, что город забрал при помощи
ваучеров и аукционов, все то, что можно было присвоить, используя знания,
связи и социальное положение, все то, что так с самого начала вожделел народ
и что ускользнуло от него в лихие 1990-е годы, все это оказалось снова на кону.
И нет такой силы, которая может остановить сегодня народ в его стремлении
разбогатеть любой ценой. Не мытьем, так катаньем, не вилами, так рейдер-
ством восстанавливает он сегодня свою “деревенскую справедливость”. И пал 127
русский “город” с его культурой, стал невидимым, как “град Китеж”.
В XXI в. новая крестьянская революция приобрела в России форму рей-
дерства. Этот емкий термин охватывает комплекс экономических и полити-
ческих отношений, возникающих в связи с бесконечным перераспределением
собственности в пользу “новых крестьян”. Рейдерство – это не просто зах-
ват чужой собственности, а процесс, направленный против частной соб-
ственности как таковой. Оно ввергает экономику в “имущественный реля-
тивизм”, когда право собственности перестает быть абсолютным.
Россия превратилась сегодня в одну “передельную общину”, где все иму-
щество подлежит постоянному перераспределению. Каждый, кто занят эко-
номической деятельностью в современной России, знает, что отобрать в этой
стране можно что угодно, у кого угодно и когда угодно. Была бы собствен-
ность – повод найдется. Все временно, все условно, нет смысла строить дол-
госрочные планы. Схватил и убежал – вот единственно работающий сегод-
ня в России экономический принцип.
По своей природе современное рейдерство ближе к крестьянской рево-
люции 1917-1922 гг., а по своей форме оно напоминает антикрестьянскую
контрреволюцию 1929-1939 гг. С одной стороны, смысл рейдерской дея-
тельности – захват чужой собственности. С другой стороны, отъем совер-
шается при непосредственном участии государства и всему процессу при-
дается видимость законности.
Рейдерство – это не разновидность мошенничества, не какой-то частный,
хоть и печальный случай из жизни России. Это сама сущность сложившей-Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 128
Dixi!
ся в стране экономической системы. От рейдерства нельзя избавиться, не поме-
няв всю систему. В основе рейдерства лежит возможность “силового” пере-
распределения собственности через правоохранительные органы, которые при-
своили себе функции комиссаров при новой экономике. Сегодня “уголов-
ное дело” стало той революционной дубиной, которую “новые крестьяне” опу-
скают на головы своих экономических оппонентов. Человек с ружьем стал
главным хозяйствующим субъектом, способным взломать любую предпри-
нимательскую схему, заставить финансовые потоки течь вспять и творить иные
экономические чудеса.
С помощью “человека с ружьем” идет сегодня восстановление справед-
ливости “по-крестьянски”. И это ни для кого не является секретом. Все опро-
сы населения показывают, что молодежь считает работу в милиции, налого-
вой службе, не говоря уже о чем-то более солидном, самым простым спосо-
бом поправить свое материальное благополучие.
Не секрет и то, против кого ведется эта борьба. Россия – страна победив-
шего антиинтеллектуализма. Все мыслящее, активное и сложное вызывает
у “силовиков” как минимум неприязнь. Здесь дело уже не просто в пере-
распределении, действия “человека с ружьем” запрограммированы классо-
выми предрассудками. Как и сто лет назад, когда русский крестьянин с радо-
стью жег только что ограбленную им барскую усадьбу, так и сегодня обле-
ченный властью “силовик” не без удовольствия уничтожает созданные
затейливым умом предпринимателей бизнесы и схемы, кромсает человече-
ские судьбы, проявляя порой избыточную, ничем не оправданную жестокость.
128 Борьба с олигархами, в конечном счете, приобрела характер борьбы все-
российской “деревни” против всероссийского “города”. Это происходит прак-
тически второй раз за сто последних лет, и повторного испытания русский
город может уже просто не вынести. Рухнет он, а вместе с ним рухнет и вся
русская культура, носителем которой он является. Рейдерство – это угроза
самому существованию России. Оно есть символ идущей непрерывно вну-
три общества холодной гражданской войны – войны города и деревни, в кото-
рой город терпит пока сокрушительное поражение.
Рейдерство, в широком смысле этого слова, порождает ощущение неуве-
ренности, страха, прежде всего в среднем классе. Зачастую сегодняшнюю
Россию сравнивают с Россией сталинской. Несмотря на то, что соблазн про-
вести эту аналогию очень велик, сравнение это не очень продуктивно.
Россия сегодня – это “тоталитаризм наоборот”. В тоталитарном государстве
власть полностью поглощает общество (в том числе, за счет идеологическо-
го контроля). Осуществление власти вырождается в беззаконие, инструментом
которого являются сознательно выведенные за рамки закона карательные орга-
ны. Но сейчас в России сложилась диаметрально противоположная ситуация.
Сегодня общество полностью поглотило государство, растворило его в себе.
При этом само общество превратилось в механическую сумму лишенных идео-
логии субъектов, движимых исключительно инстинктом обогащения.
Публичный интерес, лежащий в основе всякой государственности, распал-
ся на элементарные атомы составляющих его частных интересов враждую-
щих друг с другом групп. “Силовые структуры” здесь предоставлены сами себе.
Они уже не являются инструментом власти, они ее заменяют.Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 129
3. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА: ВОЙНА КЛАНОВ
Только в переломные исторические моменты обнаруживается, что госу-
дарство есть не более чем форма, в которую облекает себя общество. Вслед
за исчезновением общества неизбежно следует исчезновение государства. Оно
может рухнуть зримо, брутально, а может “уйти по-английски”, превратив-
шись в бесплотную тень, живущую по инерции.
Одним из часто встречаемых заблуждений относительно современной
России является представление о ней как об авторитарном государстве. В своем
докладе “Подрыв демократии: Авторитарные страны XXI века” Freedom House
причислила Россию к авторитарным режимам [б.г.б.]. Мне кажется, Freedom
House нам льстит. Мы так же далеки от авторитаризма, как и от демократии.
Политический строй, который сформировался в современной России, ско-
рее можно определить как криминально-клановое государство. Его часто
путают с полицейским государством. Но между ними мало общего. Хотя поли-
цейское государство несвободно, его внутренняя жизнь подчинена закону.
Полицейским государством была, например, николаевская Империя, но не
современная Россия. Установившийся сегодня государственный строй боль-
ше похож на “институциональную анархию”. Это не порядок, а его видимость,
своего рода “огосударствленная стихия”.
Криминально-клановое государство – это не поражение демократии, это
поражение государственности. В самом общем виде оно может быть пред-
ставлено как отступление социальной организации под натиском энтропии,
шаг назад от цивилизации к варварству. Не случайно современная россий-
ская действительность легче всего постигается, когда ассоциируется со 129
средневековьем. Это больше, чем художественный образ, за этим сравнени-
ем кроется сущностная связь.
“Клановость” – это “дополитическое” состояние власти, которая еще не спо-
собна выразить общий (публичный) интерес, которая не интегрирует внутри себя
этот публичный интерес путем “перегонки” частных интересов посредством поли-
тических институтов. Политическая борьба в таком государстве сводится к тому,
что каждый клан создает свое “представительство” во всех, даже самых дальних
закоулках государственной власти, и в первую очередь в ее “силовом блоке”, про-
талкивая туда “своих людей”, которые, находясь на государственной службе, руко-
водствуются исключительно интересами своего клана, а не интересами службы.
Кланы имеют прямое представительство во всех структурах исполнительной вла-
сти. Вся “политика” сводится к примитивной борьбе кланов за ресурсы путем
выпихивания за пределы властного круга представителей чужих кланов.
Политическая борьба в таком государстве напоминает непрекращающуюся ни
на минуту борьбу сумо, только на ковре постоянно топчется уйма народу.
Истоки современного криминально-кланового государства в России вос-
ходят к 1980-м годам, когда “советская” государственность уже напомина-
ла “змею, пережившую свой яд” (образное выражение из популярной на изле-
те 1970-х пьесы “Кафедра”). Порядок поддерживался с большим трудом, кри-
зис был вопросом времени. Благодаря “перестройке” процесс пошел, но сов-
сем не туда, куда хотел его направить архитектор начавшихся перемен.
В 1990-е годы при Ельцине государство потеряло контроль над обществом
окончательно, из субъекта превратилось в объект, само наряду с материаль-Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 130
Dixi!
ными активами стало “жертвой приватизации”. Оно отступило под натиском
энтропии, “съежилось”, потеряло влияние. Это было “маленькое государство”
в большой стране, лишенной каких-либо других механизмов саморегулиро-
вания и поэтому полностью отданной во власть частных интересов.
Государство попало в зависимость от олигархов, сами олигархи находились
в зависимости от криминальных “авторитетов”. Территория, которую государство
оставило почти без боя, досталась мародерам. Бал на этом пространстве правило
ничем не ограниченное насилие уголовников и мелких лавочников, которые,
соединившись, невероятно быстро превратились в крупных лавочников.
Любые попытки описать эту стихию как рождение буржуазии и демокра-
тии выглядят не просто неадекватными, но и опасными – потому, что рож-
дают ни на чем не основанные иллюзии. Все, что так не нравится сегодня либе-
ралам в России Путина, появилось на свет в России Ельцина.
Но, что действительно интересно, государство при Ельцине практически
не менялось. Несмотря на блеск мишуры в спешке создаваемых “демокра-
тических” атрибутов, оно до конца оставалось “советским”, в смысле – опи-
рающимся исключительно на бюрократический аппарат. Оно отступало
под натиском неконтролируемой стихии, но не сдавалось. Сжималось, но не
ломалось.
Всегда найдутся “знающие” люди, которые убедительно докажут, что выбор
Ельциным Путина был сугубо личным решением Ельцина (Березовского,
Абрамовича, Юмашева, Волошина и так далее), что все могло быть иначе, и
тогда мы стали бы свидетелями других событий. Я не могу спорить с этим, так
130 как совершенно не информирован о том, как именно принималось решение
о передаче власти. Однако я убежден, что сосредоточение власти в руках спецс-
лужб выглядит наиболее логичным и ожидаемым следствием той внутренней
эволюции, которую претерпевало советское государство при Ельцине.
Если бы руководителем страны на том этапе не стал Путин, им стал бы дру-
гой представитель “силового блока”. Если бы этот слой бюрократии не при-
шел к власти мирным путем, то он получил бы ее при помощи переворота.
“Силовики” должны были прийти к власти, и они пришли к ней. Ельцин лишь
спрямил путь истории.
Офицеры КГБ, действующие и ветераны, были остовом теряющей контроль
над обществом власти. Это была единственная корпорация внутри выми-
рающей советской бюрократии, которая могла оказать сопротивление сти-
хии и побороться за себя. Она всегда была выстроена как государство в госу-
дарстве. И, когда внешнее государство пришло в упадок, внутреннее попы-
талось занять его место.
Пружина сжималась почти пятнадцать лет и, наконец, в 2001 г. распря-
милась. Когда она разжалась, это назвали восстановлением вертикали вла-
сти. Но эта была вертикаль “старой власти”. Так перед смертью наступает
короткая ремиссия, потому что организм мобилизует все свои силы на
борьбу. “Советское” государство сделало последнюю попытку зацепиться за
этот мир, прежде чем окончательно уйти в мир иной, опершись на касту выход-
цев из спецслужб, сохранивших государственнический менталитет в условиях
полного и всеобщего разложения всех других государственных институтов и
деградации других слоев советской бюрократии.Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 131
Эффект от “силовой прививки” оказался, однако, неожиданным. Хаос хлы-
нул внутрь “возрождающегося” государства. Единство “чекистов” сохраня-
лось недолго. Виной всему стал пресловутый “человеческий фактор”.
Знаменитые статьи Виктора Черкесова о “чекизме”, о внутреннем разложе-
нии “ордена чистильщиков” заслуживают гораздо более внимательного про-
чтения [см. напр. б.г.в.]. Они указывают не только на личную обиду автора (как
это было расценено большинством экспертов), но и на реальную проблему,
с которой “корпорация чекистов” столкнулась после прихода к власти.
С одной стороны, нельзя не признать заслуг “чекистской корпорации”. В
общем и целом она сумела поставить под контроль и независимых олигар-
хов, и их покровителей – “воров в законе”. Чтобы убедиться в этом, доста-
точно познакомиться со статистикой эмиграции первых и арестов вторых.
Однако на место “независимых” олигархов и воров пришли “зависимые”.
У новой власти не было ресурса, чтобы ликвидировать произвол. Прежде
всего, она не имела для этого соответствующей опоры в обществе, которое
в силу исторически присущего русскому народу правового нигилизма не расс-
матривало устранение беззакония как актуальную политическую задачу.
Поэтому такая задача и не ставилась.
Была поставлена другая задача – ликвидировать непосредственную угрозу
государству, исходящую от олигархов, непомерно усилившихся на фоне
ослабшей власти. Эта непосредственная угроза обществом в тот момент остро
осознавалась, и заказ на решение этой задачи был реальным. Именно поэто-
му новое руководство страны получило сразу такой огромный кредит доверия.
“Силовики” решили эту задачу, не столько устранив произвол, сколько 131
поставив его под свой контроль. Но и это удалось лишь отчасти. Второго изда-
ния сталинизма не вышло. Государство не уничтожило хаос, а подчинило его
себе. И, таким образом, само стало частью этого хаоса.
Ушли в прошлое “воры” советской эпохи, для которых государство было
“внешней силой” и “абсолютным злом”. На их место пришли “олигархи-
оппортунисты” и “воры-коллаборационисты”. На свободе остались лишь те,
кто “перестроился”. Остались те, кто увидел в государстве союзника и опо-
ру, и кто сам оказался готов стать опорой государству в его делах.
Вор стал не просто респектабельным, он стал полезным. Русская поговорка
“вор у вора дубинку украл” больше не звучит анахронизмом. “Новые воры”
подрядились помочь государству возвратить активы, ранее украденные “ста-
рыми ворами”. За разумное вознаграждение, конечно. Бессмысленно воро-
вать у государства, когда можно эффективно и безопасно воровать вместе с
государством. Вот он, настоящий союз “меча и ворала”.
А дальше с “чекистской корпорацией” стало происходить то же, что проис-
ходит с космическим объектом, попавшим в поле притяжения черной дыры.
Она стала сходить со своей орбиты. Связи между отдельными членами кор-
порации и теми бизнесами, кураторами которых они становились в рамках
выполнения общей задачи по возвращению государственного контроля над
экономикой в интересах государственной безопасности, оказались сильнее,
чем служебные и даже личные связи внутри корпорации.
Внешне единая корпорация стала распадаться на “фрагменты”. Внутри
“силового блока” возникли враждующие между собой группы, находящие-Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 132
Dixi!
ся в “автономном полете”. Между этими группами и курируемыми ими кри-
минальными и полукриминальными элементами стали возникать устойчи-
вые и взаимовыгодные контакты. В России “стокгольмский синдром” проя-
вился в очень извращенной форме – “заложники” привили к себе “любовь”
тех, кто их удерживал.
Так внутри самой власти образовались “кланы”, публично-частные кор-
порации, во главе которых встали “олигархи новой формации” – лица, фор-
мально находящиеся на государственной службе, но фактически контроли-
рующие целые отрасли экономики путем использования как формальных
(законных), так и неформальных (криминальных) рычагов влияния на эко-
номические отношения.
На первый взгляд российская государственность за последние десять лет
сильно изменилась. Государство как будто снова стало субъектом, его “архи-
текторы” в заслугу себе ставят восстановление знаменитой вертикали власти.
Однако сама власть стала ареной борьбы частных интересов. В конечном сче-
те, все вернулось “на круги своя” к исходной точке – угрозе приватизации вла-
сти, но теперь уже не “извне”, а “изнутри”. При этом “децентрализованный
произвол” 1990-х годов уступил место “централизованному произволу”
нулевых. Произошла “интериоризация хаоса”, поглощение энтропии госу-
дарством. При этом хаос стал всеобщей, “системной” характеристикой
состояния как общества, так и власти в России.
4. МЕДВЕДЕВ И ПУТИН: В ПРЕДЧУВСТВИИ РЕВОЛЮЦИИ
132 Итак, хаос – это наиболее адекватная оценка состояния русского общества
сегодня. Причем само государство стало частью этого хаоса, что исключает наве-
дение порядка при помощи силы. Может ли из хаоса возникнуть порядок? Этот
вопрос, как видим, актуален не только для физиков. Наверное, да, если про-
изойдет “большой взрыв”. Старый порядок в России себя полностью исчерпал.
Новый порядок может возникнуть только из революции. Значит ли это, что рево-
люция обязательно произойдет и, тем более, что она произойдет скоро? Вовсе
нет. Это значит только то, что, если она не произойдет, то хаос постепенно пре-
вратится в пустоту и там, где сегодня находится Россия, будет что-то другое (ибо
свято место, как известно, пусто не бывает). Хотим мы этого или нет, но сегод-
ня революция снова становится активным “игроком” на бирже идей.
Вопрос о новой революции в России уже вошел в политическую повестку
дня и не исключено, что скоро он останется единственным вопросом этой
повестки. Человеку, знакомому с политической жизнью современной России,
это заявление наверняка покажется абсурдным, ибо сегодня в России нет соци-
ального класса, способного организовать и возглавить революцию. И это совер-
шенная правда. Дело, однако, в том, что в России чаще происходят не соци-
альные, а культурные революции. Их осуществляет не столько определенный
общественный класс, сколько определенный культурный слой. И такой
культурный слой, созревший для революции, в России есть.
Сегодня Россия с политической точки зрения – пустыня. Тандем Медведева
и Путина сегодня витает над социальной и политической бездной России, как
Дух Божий витал над водой до сотворения мира. Нет ни общества (не только
гражданского, вообще никакого), нет и государства (все основные институтыPastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 133
которого работают в инерционном режиме). Куда ни глянь, всюду сохранились
одни лишь формы, лишенные содержания. Хотя, конечно, могло быть и хуже,
если бы и форм не сохранилось. Русский народ постепенно превращается в
“население”, по стечению обстоятельств собранное на одной территории.
Однако в этом океане стихии есть плато некоторой определенности, точ-
ка исторического отсчета. Этой точкой является борьба двух культурных пара-
дигм, которые и задают параметры будущей русской революции.
Одна культурная парадигма – “крестьянская”, буйная, вороватая, необуз-
данная и бесшабашная, примитивная и не готовая ни к каким самоограни-
чениям, презрительно относящаяся к культуре, самоуверенная и заком-
плексованная одновременно. Она сегодня является доминирующей. В рам-
ках этой парадигмы в течение последних двадцати лет и проистекают все соци-
альные и политические процессы в России.
Другая культурная парадигма – “городская”, достаточно рациональная,
ориентированная на развитие более сложных социальных и политических
форм. Политически она пока существует только в потенции, как нереали-
зованная возможность.
Говоря о “городской” культуре, я не имею в виду “буржуазную” культу-
ру. Она до сих пор в России не актуальна, и трудно сказать, станет ли когда-
нибудь, наконец, актуальной. Н.Бердяев писал: “Никогда русское царство не
было буржуазным” [Бердяев 2007: 7]. Видимо, никогда и не будет. Но это не
значит, что оно всегда будет “крестьянским”. (Кстати, таковым оно в реаль-
ности тоже никогда не было, кроме периодов смут и гражданских войн).
Русская городская культура скорее “антибуржуазна”, но, тем не менее, она 133
по-своему конструктивна и способна к творческому созиданию, в том чис-
ле социальному и политическому.
Восстановление русской государственности возможно только при смене
культурной парадигмы. В рамках “крестьянской” культурной парадигмы, кото-
рая сегодня доминирует в России, это сделать невозможно. Любые социальные
и политические формы в ее рамках оказываются условными, а любые усилия,
направленные на изменение социального и политического ландшафта, уте-
кают благодаря ей, как вода в песок.
О том, что дело в культуре, базовых ценностях, догадываются многие. Сегодня
об этом громко заявляет Русская православная церковь. В одном из своих
выступлений Патриарх Кирилл прямо заявил: “Чтобы в кризис снова не про-
валиться, нам нужно менять нашу ментальность. И даже более того – менять
систему ценностей, в которой мы живем” [б.г.г.]. Однако представление о том,
на что нужно менять “текущие ценности”, очень расплывчато, и у каждого –
свое. Одно у Патриарха, другое у либералов, третье у националистов и т.д.
Конфликт между двумя этими культурными парадигмами (городской и дере-
венской) и создает то напряжение, которое будет питать грядущую революцию.
В России всегда существовала своя альтернатива “крестьянской” культу-
ре в виде культуры “городской”, которая, несмотря на свою естественную сла-
бость (в стране, где крестьянство было подавляющей частью населения, город-
ская культура не могла быть сильной), за счет большей способности к орга-
низации или, как теперь принято говорить, большей “креативности”, доми-
нировала в политической и экономической жизни страны. Русский “город”Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 134
Dixi!
всегда подавлял русскую “деревню”, и только за счет этого обеспечивалось
историческое развитие страны. В те редкие периоды истории, когда “дерев-
ня” высвобождалась из-под опеки “города”, развитие прекращалось, и
Россия погружалась в смуту. Поэтому никакого другого пути вернуть Россию
к исторической жизни сегодня, как восстановить позиции русского “горо-
да” и поставить “деревенскую” культуру под контроль, я не вижу.
Проблема в том, что в современной России “город” и “деревня” потеря-
ли свои привычные социальные границы. Это условные обозначения двух
культурных типов, которые не имеют какой-то четкой локализации. Все сме-
шано, все спутано, сегодня “город” можно найти в “деревне”, но еще чаще
можно встретить “деревню” в “городе”. Почти каждый бывший советский
человек несет в себе оба “культурных заряда” – “городской” и “деревенский”.
В зависимости от общей ситуации, от обстановки вокруг него русский чело-
век ведет себя сегодня соответственно. Когда снимаются всевозможные “огра-
ничители”, когда право перестает действовать и исчезает страх наказания, ког-
да нет примеров альтернативного поведения, когда морально то, что выгод-
но, тогда актуализируется “деревенская” модель поведения. Верни в обще-
ство порядок, восстанови формальные правила, возроди страх наказания,
обозначь четкие ориентиры нравственного поведения – и те же люди (не все,
но в большинстве своем) будут вести себя иначе.
Смена “культурных парадигм” – это всегда революция. Она может быть
плавной, растянутой во времени, или бурной, как извержение вулкана. Но
сути дела это не меняет, должен быть перерыв постепенности. Без этого из
134 одной культуры другая не вырастет. Тем более, ничего не вырастет из “кре-
стьянской” культуры, которая по определению не развивается. Нужен тол-
чок, который поможет переключить внутри русского человека “культурный
тумблер” и поменять одну культурную парадигму на другую. Такой толчок
может дать только революция. Революция – это условие, без которого пере-
ход к созидательной активности, к формированию нового общества и вос-
становлению государственности на новых началах невозможен.
По своим истокам и движущим силам это будет именно культурная рево-
люция. Будет ли она сопровождаться политической революцией – не так важ-
но, и зависит от обстоятельств места и времени. Причем, чем дольше длит-
ся “крестьянская война”, чем больше население входит во вкус всеобщего
“передела”, тем тяжелее будет вернуть “деревню” к “мирному” укладу жиз-
ни и восстановить порядок. Чем дольше будет откладываться революция, тем
более жесткие, если не сказать жестокие, формы она примет.
Поворот к революции дается России нелегко. После нескольких десяти-
летий ее безудержной апологетики в русском обществе глубоко укоренился
страх перед революцией. Причин этому несколько.
Во-первых, большевистская революция оставила глубочайший шрам в душе
русского народа. Поскольку ее природа так и не понята окончательно, тра-
гические ее последствия ассоциируются исключительно с самим револю-
ционным процессом, а не с его основаниями.
Во-вторых, по этой же причине, разочарование политическими и эконо-
мическими итогами перестройки и ельцинской демократизации также были
отнесены на счет неизбежных последствий любой революции.Pastukhov_6_09:Pastukhov_6_09 05.11.2009 14:34 Страница 135
И, наконец, в-третьих, то подобие элиты, которое оформилось в России
на волне передела собственности в 1990-х годах (с учетом всех последующих
эволюций, которые были описаны выше), сознательно внушает населению
страх перед революцией как абсолютным злом. Делайте, что хотите, но не тро-
гайте “залоговые аукционы”. Что угодно осуждайте, но не обсуждайте роль
и значение для развития России октября 1993 г. И это – во времена, когда в
стране вовсю идет страшный, анархистский, “черный передел” всего и вся,
когда кланы друг у друга вырывают зубами любой ресурс, который можно пере-
продать, Тартюфы от “стабилизации” глубокомысленно говорят: “Не надо
трогать сложившееся положение вещей (в прямом, а не переносном смысле
слова), иначе случится ‘непоправимое’”…
Нет сомнений, революция есть зло. И Бердяев прав, когда пишет, что вся-
кая революция возникает из гнилости старого строя. Кроме того, революцией
невозможно управлять. Если слабый “город” не удержит революцию под своим
контролем, то страна будет ввергнута в еще больший хаос, и “холодная граж-
данская война” превратится в реальную гражданскую войну. Это огромный
риск, потому что тогда нельзя исключить ни бунтов, ни погромов, ни массовых
кровопролитий. И все-таки революция – не абсолютное зло. У нее есть и дру-
гая сторона. Недаром Маркс называл революции локомотивами Истории.
Революция необходима как условие социального обновления. Не пройдя через
революцию, невозможно очиститься от язв старой жизни. Только революция
способна дать толчок формированию нового порядка. Именно несостоя-
тельность революции 1990-х годов привела к тому, что новое русское госу-
дарство так и не возникло. Государство может возникнуть только револю- 135
ционным путем.
Революция стучит в двери русского дома. Стучит сегодня, когда кажется,
что в русском доме все спят. Но это – обманчивое впечатление. Очень ско-
ро многим придется определиться в своем отношении к революции. В пер-
вую очередь, это должны будут сделать участники правящего тандема. И сде-
лать это им будет очень непросто, потому что один участник может, но не хочет
возглавить революцию, а второй хочет, но не может.
В одном из своих выступлений В.Путин сказал, что он с Д.Медведевым
одной группы крови. Может быть, с медицинской точки зрения это так и есть.
Но в социальном и культурном плане Путин и Медведев принадлежат раз-
ным группам. Они разные, и поэтому их тянет в разные стороны. Но даже если
бы Путин и Медведев были похожи друг на друга как близнецы, это ничего
не меняло бы. Их все равно развели бы. Когда в обществе идет скрытая граж-
данская война, тем более – война культур, трудно сохранить нейтралитет. И
как только на вершине власти, даже чисто формально, как бы “понарошку”,
провели черту, эта черта автоматически стала линией фронта.
С Путиным все выглядит более определенно. Он психологически очень
органичен той культурной среде, которая стала доминирующей сегодня в
России. Он – реальный национальный лидер или, точнее, народный вождь.
Он не столько понимает, сколько чувствует народ. Он для него свой. Это совер-
шенно “понятийный” человек, для него “закон улицы” – открытая книга,
которую он может прочесть ночью без фонаря. Более того, для него это глав-
ный закон, которому подчинены все другие законы.Вы также можете почитать
