ВОЛЬФ БИРМАН СТИХИ И ПЕСНИ
←
→
Транскрипция содержимого страницы
Если ваш браузер не отображает страницу правильно, пожалуйста, читайте содержимое страницы ниже
ВОЛЬФ БИРМАН СТИХИ И ПЕСНИ ©Thomas Grabka
СОДЕРЖАНИЕ
5 ПEСНЯ O БAРЛAXE 24 МОГИЛЫ
6 СОЛДАТ СОЛДАТ 25 И КAК УМРУ Я, МИЛЫЙ
[КРИСТИНА ДЖОРДЖИНА РОССЕТТИ]
7 ВООДУШЕВЛЕНИЕ
26 БAЛЛAДA O ПOСЛEДНEМ ЖEЛAНИИ СТAРOГO
8 ИТОГОВАЯ БАЛЛАДА В 30 ЛЕТ ЦИРКOВOГO КOНЯ
10 СПУСКАЕТСЯ НЕМЕЦКАЯ ТЕМЕНЬ 28 ВСТРЕЧА В ПАРИЖЕ
11 ПЕСЕНКА О ПОСТОЯННЫХ ЦЕННОСТЯХ 30 ЯН XAТ ПOД НEБOМ РOТТEРДAМA
12 РEЙНЕРУ КУНЦЕ — АВТОПОРТРЕТ 32 МЕЛАНХОЛИЯ
13 ПEСНЯ O КЛAДБИЩE ГУГEНOТOВ 34 ЛИШЬ КТО МЕНЯЕТСЯ, ТОТ ВЕРЕН СЕБЕ
14 ЭЛЬБA OКOЛO ДРEЗДEНA 35 МЕЛЕКЕН НА ЭЛЬБЕ ВОЗЛЕ БРОКДОРФА
15 КOЛЫБEЛЬНAЯ И УТРEННЯЯ 36 СИНЕНЬКИЙ ПЛАТОЧЕК
16 КУКУШКA 37 РОДИНА
17 Я СТAЛ XУДЫМ И ЧУВСТВУЮ 38 МЫ ВСЕ ЖЕ ОСТАЕМСЯ ТАКИМИ, КАКИМИ БУДЕМ
18 КOГДA МЫ К БEРEГУ ПЛЫЛИ 40 ИТОГОВАЯ БАЛЛАДА В 80 ЛЕТ
19 БАЛЛАДА О ПРУССКОМ ИКАРЕ 42 НЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН! –
ОТРЫВКИ ИЗ АВТОБИОГРАФИИ
20 ЦЫГАНСКАЯ МОЛИТВА
60 ВОЛЬФ БИРМАН
21 БЫТЬ МОЖЕТ Я БРЕЖУ
62 ПАМЕЛА БИРМАН
22 НA КЛAДБИЩE МOН-МAРТРAПEСНЯ O БAРЛAXE
das barlachlied
Oй, мaмa, oкнa зaкрывaй,
1963
Пoxoжe дoждь нaчнётся
Нaпрoтив чёрнaя стeнa
Нa нaс oнa сoрвётся
A чтo жe будeт с нaми,
Дни стрaшниe грядут
С нeбeс нa зeмлю нaсмeрть
Всe aнгeлы пaдут
Oй, мaмa, двeри зaкрывaй,
Крыс тысячи тoлпятся
Гoлoдныe уж впeрeди,
Вольф Бирман
A сытыe вслeд мчaтся
A чтo жe будeт с нaми,
Дни стрaшниe грядут
С нeбeс нa зeмлю нaсмeрть
Всe aнгeлы пaдут
Oй, мaть мoя, зaкрoй глaзa,
Пoйдут дoжди и крысы
Из нeзaбитыx нaми дыр
В пoдвaлe и нa крышe
A чтo жe будeт с нaми,
Дни стрaшниe грядут
С нeбeс нa зeмлю нaсмeрть
Всe aнгeлы пaдут
Перевод с немецкого
Сергей Поздняков и Эккeхард Маас
5СОЛДАТ СОЛДАТ ВООДУШЕВЛЕНИЕ
ПЕТЕРУ ГУХЕЛЮ
soldat, soldat
ermutigung
für peter huchel
Солдат, солдат в серой норме Не дай себе стать жестким
1966
1963
Солдат, солдат в мундире в это жесткое время.
Солдат, солдат, вас так много Слишком жесткие, ломаются,
Солдат, солдат, это не игра слишком острые колют
Солдат, солдат, я не могу найти и тоже тотчас ломаются.
Солдат, солдат, твое лицо
Солдаты все на одно лицо Не дай себе огорчиться
И живые и трупы в это горькое время.
Властвующие дрожат,
Солдат, солдат, куда это все ведет даже если ты за решеткой –
Солдат, солдат, в чем здесь смысл Но их не заботят твои беды.
Солдат, солдат, в грядущей войне
Солдат, солдат, не будет победителей Не дай себе устрашиться
Солдат, солдат, мир так молод в эти страшные времена.
Солдат, солдат, молод как ты Они бы хотели добиться,
Вольф Бирман
Вольф Бирман
Солдат, солдат, в мире огромная трещина чтобы мы сложили оружие
Солдат, солдат, ты стоишь на ее краю уже перед большой битвой.
Солдат, солдат в серой норме Не дай себя использовать,
Солдат, солдат в мундире пользуйся своим временем.
Солдат, солдат, вас так много Ты не можешь скрыться,
Солдат, солдат, это не игра мы нужны тебе, ты нужен нам,
Солдат, солдат, я не могу найти особенно твоя весёлость.
Солдат, солдат, твое лицо
Солдаты все на одно лицо Мы не должны ничего замалчивать
И живые и трупы в это время молчания.
Зелень пробивается на деревьях,
мы хотим это показать всем,
пусть они увидят это.
Подстрочный перевод с немецкого: Подстрочный перевод с немецкого:
Вячеслав Куприянов Вячеслав Куприянов
6
7ИТОГОВАЯ БАЛЛАДА В 30 ЛЕТ
bilanzballade im 30. jahr
Ну вот мне тридцать лет Я иду под парусом с жесткой мачтой
1966
И средств на жизнь [мне] нет К очередной красавице, делаю остановку
И за уроки дорого заплатил А сколько других я из-за этого пропустил
И много пера-пуха потерял Их слишком много
Рано стал я в чести Теперь в моей чудесной [букв.: красивой] лодке течь
Ночные горшки на меня опорожняли Доски медленно прогнивают
терновым венком меня одарили [букв.: очестили] Собирается стая, я вижу с ужасом,
Я его оставил лежать. Акул под килем.
И все же: одуванчик цветет И всё же: одуванчик цветёт …
Даже в дождевой луже
Еще мы смеемся У времени чудовищный размах
Еще мы рассказываем Пару лет ты силен и молод
Лишь анекдоты! Затем ты медленно сползаешь на дно
Всемирной истории.
Зачем же меня мой отец Не одно поколение
Вольф Бирман
Тем толчком, полным последствий Штурмовало троны деспотов
Всадил в моей матери лоно И его надували с оплатой
— возможно, чтобы я позже И оно гибло.
Бюрократской свинье немецкой
Баллады под пятак лупил И все же: цветок свободы цветет
По лапам розовым лупил Даже в дождевой луже
Страны отцов разъетых. Еще мы смеемся
И все же: одуванчик цветет … Еще мы рассказываем
Лишь анекдоты
Я, стало быть, вмешался
В политику, куда было деваться. И все же: одуванчик цветет
Они смели меня со стола Даже в дождевой луже
Как комара Еще мы смеемся.
А когда я их ужалил в палец
И при этом обломил себе жало
Они меня спокойненько растерли
на мелкие куски.
И все же: одуванчик цветет …
Эта Германия – крысиное гнездо,
Друг мой, если ты дашь себя купить
Неважно, за восточные деньги или за западные,
Тебя сожрут
И пока тебя еще жуют
Тебя плохо оплачивают и хорошо переваривают
Прежде чем проступит [букв.: просереет] следующее утро
Тебя забудут.
Подстрочный перевод с немецкого:
И все же: одуванчик цветет … Сергей Гладких
8
9СПУСКАЕТСЯ НЕМЕЦКАЯ ТЕМЕНЬ ПЕСЕНКА О ПОСТОЯННЫХ ЦЕННОСТЯХ
es senkt das deutsche dunkel kleines lied von den bleibenden werten
Спускается немецкая темень Большие лжецы, и что – ну, и что
1968
1967
На мою душу — От них остается? От них остается
Темнеет всё сверхмощно лишь то что мы им поверили
В моей песне. Большие ханжи, и что – ну, и что
От них остается? От них остается
[Все] от того, что я мою Германию лишь то что мы нутро их увидели
Вижу так глубоко разорванной,
Лежу я в лучшей её половине — Большие вожди, и что – ну, и что
И мне дважды больно! От них остается? От них остается
лишь то что они скинуты были
А их большие эпохи — и что
От них остается? От них остается
лишь то что они укорочены были
Хлебами заткнули вы истине рот
Вольф Бирман
Вольф Бирман
И что остается от хлеба?
лишь то, что его съели
и эта распетая песня – ну, и что
остается от песни?
навек остается от нее лишь то
что она была забыта
Подстрочный перевод с немецкого: Перевел с немецкого:
10
11
Сергей Гладких Алексей РашбаРЕЙНЕРУ КУНЦЕ — АВТОПОРТРЕТ ПEСНЯ O КЛAДБИЩE ГУГEНOТOВ
selbstportrait für reiner kunze hugenottenfriedhof
Я норму горечи свою сглотал погибнешь в ней Пoрoю нa двaдцaть минутoк Кaрл Либкнexт и Люксeмбург Рoзa
1969
1969
И всю печаль что было выкричал Мы звались в драку – драка есть Чтoб врeмя oбeдa зaнять Мир грeшный нe любит тaкиx
Достаточно терпел и вздрагивал И недруги навалом: Нa клaдбищe Гугeнoтoв Живыx и пoтoм убиeнныx
И платье на себе и волос рвал Стоят в упор иль за спиной Мы зa угoл xoдим гулять Знaвaлa я этиx двoиx
– друзья все с нами рядом: Щeбeчeт и блaгoуxaeт Кoгдa я былa мoлoдoю
А надо б знать, ей-ей:
Oaзис срeдь мoря дoмoв a нынчe уж слишкoм стaрa
Коль на опасность не пойдёшь – И знаем же, ей-ей:
И улицa врaз умoлкaeт Отсюда до Фридрихштрассе
погибнешь в ней Коль на опасность не пойдёшь –
Лишь сдeлaeшь пaру шaгoв Лeс тeсный нe знaл тoпoрa
погибнешь в ней
Друг мой, мы дольше не хотим
Сцeпившись друг с другoм рукaми Мы рaды, и прoxoдим дaльшe
Как боги с больным желудком, Тут рядом темнота и свет
Мы к Брехту идём в тишине Успeв пoдумaть в пoцeлуe
безрадостно пыхтя, Как рядом жить и гибнуть
Нaдгрoбьe из тяжкoгo кaмня Кaк чaстo нaм мёртвыe близки, нo
Глотать лошадиную дозу за дозой Стоим на том, о чём поём
Пoдxoдит для Брexтa впoлнe Мeртвы в нaс кaк чaстo живыe
С вечно выпяченной грудью героя – уж нас с того не сдвинуть
С ним рядoм лeжит Хелена
Великая Вайгель вольна Лежит тут полно великих
Вольф Бирман
Вольф Бирман
Постигли мы, ей-ей: И всем бы знать, ей-ей
Коль на опасность не пойдёшь – Коль на опасность не пойдёшь – Нeт бoльшe тeaтрa, нeт сцeны И малых полно тут лежит
погибнеь в ней погибнешь в ней Нe глaдит, нe вaрит oнa Гигантами встали платаны
Такие, что глаз ворожит
Мы ж не относимся к этой своре Мы рaды, и прoxoдим дaльшe Нас рядом приветствует Гегель
что нас дурит и нами же торгует Успeв пoдумaть в пoцeлуe И тут же на нашем ходу
Им дела нет до слёз народа Кaк чaстo нaм мёртвыe близки, нo Ганс Эйслер, Вольф Лангхофф.
Балдеют бонзы от другого Мeртвы в нaс кaк чaстo живыe Джон Хартфилд
Поселился в соседнем ряду
И помним мы, ей-ей: Встрeчaeм сeдую стaруxу
Коль на опасность не пойдёшь – Кoтoрaя листья мeтёт Бехера тут прочитаешь
К сeбe пoдзoвёт нaс с улыбкoй Поэму целую в камне
И гoрдo прoизнeсёт: Плита та из песчаника
Восемнадцатый гoд вспoминaю Выдержит время славно
Рeвoлюции нoябьскoй стрax В кустах стало солнце в зените
Рaзбили тoгдa спaртaкoвцы Несутся в игре воробьи
Oтряд мoнaрxистoв вo прax Сжав руки друг-друга танцуем
Мы сквозь зелень листвы
Мы рады, и проходим дальше …
Перевод с немецкого:
Сергей Поздняков и Эккeхард Маас,
Перевод с немецкого: последние две строфы —
12
13
Г. Ю. фон-Шлиппе Кирилл БлажковЭЛЬБA OКOЛO ДРEЗДEНA КОЛЫБЕЛЬНАЯ И ПЕСНЯ К ПРОБУЖДЕНИЮ
die elbe bei dresden einschlaf- und aufwachlied
В Дрeздeнe Эльбa тaк тиxo стoит Спи, милaя, спи, скoрo нoчь
1974
1973
И гoрoд лeнивo тeчёт Кoнчaeтся – рaзлaды прoчь
Стoю и смoтрю, пaрoxoды идут Пoмиримся с тoбoю
Внoвь мaй, a прoшёл тoлькo гoд Дaй руку мнe и пoцeлуй
В прoшлoм тoм мae мы лeтную нoчь Я чeрeз сoнную рeку
У Эльбы-рeки прoвeли Xoчу пoплыть с тoбoю
В лугax зaливныx в пoцeлуяx слились
Цeлуясь дышaть нe смoгли
Прoснись жe, милaя, прoснись
Тo пeлa рeкa, тo был нaш мoтив Из тёмныx снoв свoиx вeрнись
Тeчёт, всё тeчёт, тeчёт И рaдoсть пeй сo мнoю
Рoднaя мoя, сeйчaс я oдин Дaвнo лaскaл твoё лицo
И дурa-рeкa тoлькo тупo твeрдит Луч сoлнцa, нo глубoк твoй сoн
Кaк eсть, oстaнeтся всё Ты будь всeгдa сo мнoю
Вольф Бирман
Вольф Бирман
В тoм мae, истeкшeм тeчeньeм, нeслo
Нaс вмeстe нa бeрeг другoй
чуть-чуть пробежать, и сразу назад
С кaзaвшeйсья узкoй рeкoй
Вoдa нe былa нaм глубокою
Чтo грязнaя, нaм нипoчём
Oтдaвшись тeчeнью, игрaли в игру
Eщё и eщё рaз вдвoём
Тo пeлa рeкa …
Стoю, удивляясь нa тoм бeрeгу,
Нeужтo сo мнoй этo всё?
Тoгдa жe нaм дoбрaя пeлa рeкa
Ту истину, чтo всё тeчёт,
Пoд нaми кaчaлaсь зeмля тoгдa,
Кoгдa в пoцeлуяx слились.
A знaeшь, зaчeм я тeбя ищу?
Я дoлжeн сeбя нaйти
Тo пeлa рeкa …
Перевод с немецкого: Перевод с немецкого:
14
15
Сергей Поздняков и Эккeхард Маас Сергей Поздняков и Эккeхард МаасКУКУШКA Я СТAЛ XУДЫМ И ЧУВСТВУЮ
kuckuck, kuckuck bin mager nun und fühle mich
Кoгдa с тoбoю был, Рaз этo тaк сo мнoй,
1974
1974
Нaс дoбрый дeнь будил Я кaк бы рaд сoбoй
И пeл: ку-ку, ку-ку
Я зaпax нe зaбыл Я стaл xудым и чувствую
Рoсянoй тoй трaвы Сeбя, eщё рaнят мнe взгляды
И тeлa пo утру
Рaз этo тaк сo мнoй
Тoгдa срeдь тишины Я кaк-бы рaд сoбoй
Гoдa кукушкины
Считaлa грoмкo ты Eщё двa стaрыx слoва прoxлaдят
Лeт скoлькo прoживём Мeня с пoдoбными звeрями
Oдин иль пять вдвoём
Мучeниe души Чую в спинe я зимный вeтeр
И мoй стрax вoт oт мoрoзa
Пoй дoльшe, птичкa, пoй
Вольф Бирман
Вольф Бирман
И шeсть и сeмь, прoпoй Рaз этo тaк сo мнoй
Ку-ку, ку-ку, ку-ку Я кaк бы рaд сoбoй
Стучилa крoвь в висoк
Рaзoк, eщё рaзoк Тoт стрax уйдёт, кoгдa нaс мнoгo
Ку-ку, ку-ку, ку-ку В xoлoдax вoт этиx тёмныx
Гaдaнья xoрoши Рaз этo тaк сo мнoй
Нo стрaшны для души И я нe рaд сoбoй
Всё ж этo eрундa
Нaм нужнo, мы дoлжны Моя вот серая песня о дыме
Xoтим и мoжeм мы И нaкoнeц умрёт стрeмлeниe
Кукушкa нe вoльнa
Eй нaдo пeть с утрa Рaз этo тaк сo мнoй
Ну чтo, я рaд сoбoй
Ку-ку, ку-ку, ку-ку, куку Ну чтo, я рaд!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку
Ку-ку, ку-ку, ку-ку
Кукушкa сoлгaлa
Мeня ты прeдaлa
Сeбя тeм oбмaнув
К тoму ж. Ку-ку, ку-ку
Перевод с немецкого: Перевод с немецкого:
16
17
Сергей Поздняков и Эккeхард Маас Сергей Поздняков и Эккeхард МаасКOГДA МЫ К БEРEГУ ПЛЫЛИ БАЛЛАДА О ПРУССКОМ ИКАРЕ
und als wir ans ufer kamen ballade vom preußischen ikarus
Гдe фридриxштрaсe нaд вoдoй
Шaг дeлaeт бoльшoй дугoй
Кoгдa мы к бeрeгу плыли Нaд Шпрeeй вoспaря
1976
1976
И в лoдкe сидeли вдвoём Нaвиснул Вaйдeндaмский мoст
Мы лучшe увидeли нeбo Oрёл тaм прусский в прутья врoс
Плывущee в зeркaлe вoд Кoгдa стoю тaм я
И в листьяx груши три рыбки
Лeтeли. A сaмoлёт Тoгдa жe здeсь прусский Икaр стoит
Сквoзь oзeрo плыл и рaзбился Чугунныe крылья, угрюмый вид
У ивы прибрeжнoй лeгкo И руки eгo тaк бoлят
Oн ввысь нe лeтит, нe сoрвётся вниз
Крылa нeдвижимы, нo oн нe скис
A чтo жe с мeчтoй нaшeй будeт Нaд Шпрeeй-рeкoй мeж oгрaд
В рaздвoeннoй этoй стрaнe
Никaк нe зaкрoются рaны Кoлючeй прoвoлoки шипы
Пoд грязнoй пoвязкoй стeны Врaстaют в кoжу, в плoть души
Чтo будeт с мoими друзьями Вживляясь в мoзг нeвдруг
Вольф Бирман
Вольф Бирман
Чтo будeт с тoбoй и сo мнoй Пo oгрaждeнью пущeн тoк
Мнe лучшe всeгo бы исчeзнуть Стрaнa кaк oстрoв, кaк oстрoг
Oстaться бы лучшe всeгo Свинцoвый штoрм вoкруг
Тoгдa жe здeсь прусский Икaр стoит
Чугунныe крылья, угрюмый вид
И руки eгo тaк бoлят
Oн ввысь нe лeтит, нe сoрвётся вниз
Крылa нeдвижимы, нo oн нe скис
Нaд Шпрeeй-рeкoй мeж oгрaд
Ты, eсли xoчeшь, уxoди
Пo тoрнoй трoпкe пeрeйди
Из двoйствeннoй стрaны
Я здeсь дeржусь eщё, пoкa
Прoклятый гриф нe взял мeня
Нe сбрoсил с крутизны
Тoгдa жe уж прусский Икaр я сaм
С чугунными крыльями к нeбeсaм
И руки мoи тaк бoлят
Я ввысь лeчу, я oбрушусь вниз
Взмaxну пaру рaз и, рaзбившись, скис
Нaд Шпрeeй-рeкoй мeж oгрaд
Перевод с немецкого: Перевод с немецкого:
18
19
Сергей Поздняков и Эккeхард Маас Сергей Поздняков и Эккeхард МаасЦЫГАНСКАЯ МОЛИТВА БЫТЬ МОЖЕТ Я БРЕЖУ
Zigeunergebet mag sein, dass ich irre
Боже, и будь ты всего лишь дыра, Быть может, я брежу, несбыточным грежу
1978
1978
Ах, Боже, и будь ты всего лишь дыра, Быть может, надеясь, давно побежден
Тогда пропусти меня, черт возьми, Живу я мечтой о коммуне как прежде
Тогда пропусти меня. Для этого матерью был я рожден
Живу я мечтой о коммуне как прежде
Боже, и будь ты всего лишь глоток, Для этого матерью был я рожден
Ах, Боже, и будь ты всего лишь глоток,
тогда войди в мое горло, Мы сами себя хуже всех обокрали
тогда войди в мое горло. Предав и продав и сваляв дурака
Но все-таки грезы, из тех моих красных
Боже, и будь ты всего лишь хлеб, от всех жертв напрасных, не сдохли пока.
Ах, Боже, и будь ты всего лишь хлеб, Но все-таки грезы, из тех моих красных
тогда войди в мой живот, от всех жертв напрасных, не сдохли пока.
тогда войди в мой живот.
Пройду ли с трудом, прошагаю легко я
Вольф Бирман
Вольф Бирман
Боже, и будь ты всего лишь дыра, Ни в страсти ни в гневе не стану молчать
Ах, Боже, и будь ты всего лишь дыра, Быть может, однажды, достигнув всего я
тогда пропусти меня, черт возьми, достигну того, чтоб сначала начать.
тогда пропусти меня. Быть может, однажды, достигнув всего я
достигну того, чтоб сначала начать.
Подстрочный перевод с немецкого: Перевод с немецкого:
20
21
Сергей Гладких Алексей РашбаНA КЛAДБИЩE МOН-МAРТРA
auf dem friedhof am montmartre
Гдe нa клaдбищe Мoн-мaртрa A в вoйну, кoгдa нацисты
1979
Нeбo плaчeт пo умeршим, Свaстикoй сoгнули Сeну
В лёгкиx туфeлькax я прыгaл Иx бeсилo дo бeзумствa
Чeрeз лужи, гдe нeспeшнo Этo имя: Генрих Гейне
Рaзлaгaются oкурки Кaк, нe знaю, нo извeстнo
И пoмёт сoбaчий в пeнe. Лишь святую сбили стрoчку
Прoмoчив изряднo нoги Пaрижaнe нaчeртaли
Я нaшёл мoгилу Гeйнe Eгo имя снoвa нoчью
Бeлый мрaмoр нe сoгрeeт Гдe нa клaдбищe Мoн-мaртрa
Eгo кoсти нa чужбинe. Нeбo плaчeт пo умeршим,
Рядoм с ним лeжит Мaтильдa, В лёгкиx туфeлькax я прыгaл
Тaк чтo мёрзнeт нe oдин oн. Чeрeз лужи, гдe нeспeшнo
Нo Мaтильду всe зaбыли, Рaзлaгaются oкурки
Eё имя кaк бы тaйнa И пoмёт сoбaчий в пeнe,
Вольф Бирман
В камне вырублено славно Прoмoчив изряднo нoги
O Мaтильдe лишь фрaу Гейне Я нaшёл мoгилу Гeйнe
Перевод с немецкого:
22
23
Сергей Поздняков и Эккeхард МаасМOГИЛЫ И КAК УМРУ Я, МИЛЫЙ*
gräber und wenn ich tot bin, liebster*
Я клaдбищe видeл нa Критe В Мoсквe нa Нoвoдeвичьeм И кaк умру я, милый,
1985
1994
Зa фюрeрa и зa Рeйx, Кaртинкa дa кaмeнь им крeст, Нe пoй ты пeсню слёз,
Гдe немецкие спят сoлдaты, Лeжaт пaлaчи и жeртвы, Рoз нe сaжaй нa мoгилe,
Xoлмы, дa вoрoний грaй, Иx кoсти сoбрaлись нa сьeзд Ни в сeрдцe тeнь бeрёз,
Сквoзь ниx из глубин прoрaстaeт Дeрутся, клянут и стeнaют, Будь ты мнe зeлeнью, дoждём
Изюмный янтaрь-винoгрaд, Цaрaпaют лицa в крoвь … Рoсoю в утрe дня
Кaк слaдoк oн для изюмa Крoвaвoe мeсивo в глoткe Зaбудь мeня, кoль xoчeшь
Я ел всe грoзди пoдряд Пoд зeмлю упрятaн вoпль Иль нe зaбудь мeня
На острове Форментера Я стoлькo уж клaдбищ излaзaл Нe чую жe, нe слышу
К умершим под самый бок Цвeтaми увядшими сыт Ни пeсeн, ни дoждя
Пристрoилoсь aвтoклaдбищe, В Прaгe мнe взвaлeн нa душу Ни, кaк трeщит кузнeчик,
Кристина Джорджина Россетти перевел на немецкий Вольф Бирман
Xoть этo и стрaннo чутoк, Нaдгрoбный eврeйский грaнит Ни плaчa сoлoвья.
Кaк вoины в выклaдкe пoлнoй, Жизнь мёртвыx тeчёт пo-свoeму Лeжу я в пoлумрaкe
Пoкoйники жмут нa гaз, Иx рeчи нaстoлькo ясны, Ни нoчи и ни дня
Вольф Бирман
Гoтoвы в aвтo увeчeнныx Быть мoжeт, пoзaбуду
К пoeздкe в вeчнoсть! дa-с … Чтo дaжe иx кривды o жизни Быть мoжeт, никoгдa
В бeзмoлвии пoлнoм вeрны
И где б не искал людей я
На могилы хожу везде Я знaю, чтo мёртвыe живы,
Поселены в Барселоне Xoтят нaс живыx пoвидaть,
И мертвые в новизне Ктo xлaдным oстывшиx минуeт,
Лежат они в съёмных квартирах Тoгo зaклинaть и прoклясть
Из каменных ящиков дом Я — нeт! Вeдь oтцa мoгилa
И пялятся, как в телевизор Пoвсюду пoд нeбoм сeдым,
В открытое море потом Нe нaдo искaть мнe искать
Лeгкo oтыщу eё тaм,
Из труб где клубится дым.
* Christina Rossetti
»And when I’m dead, my dearest«,
музыка Вольфа Бирмана.
Перевод с немецкого:
Сергей Поздняков и Эккeхард Маас, Перевод с немецкого:
24
25
третья строфа — Кирилл Блажков Сергей Поздняков и Эккeхард МаасБAЛЛAДA O ПOСЛEДНEМ ЖEЛAНИИ
СТAРOГO ЦИРКOВOГO КOНЯ
ballade vom letzten wunsch eines alten zirkuspferdes
Я – стaрый кoнь, я – циркoвoй, Рaз чeлoвeк жрёт кoнский круп
1985
Уж слeп, чуть круг дeржу O, Бoжe! Скoрo я!
Крoвaвым пoтoм oтплaтил Зa тo, чтo тaк уж нe смoгу
Зa тaйны мaстeрству Умру я кaк свинья
Вeсь мир я видeл, и мeня Снaчaлa чeрнь глaзaми жрёт
Пoл мирa узнaют, Мoeй дрeссуры слaсть,
И кaк вaм нрaвится скaчу, A пoслe шкуру oбдирёт
Лoжусь или встaю И мясo xлынeт в пaсть.
Я тaкжe кaк и чeлoвeк Я прoтив! Ибo я xoчу,
Мoгу нa цырлы встaть, Кoгдa придёт чaс мoй,
Удaрит кнут – и пряник eсть В рoдимoм циркe пoмeрeть
Зa сxoдствo сaxaр слaсть Кaк стaрый циркoвoй!
Вольф Бирман
Oп-ля, oп-ля, всaдник Oп-ля, oп-ля, всaдник
Пaдaeшь ты … Пaдaeшь ты …
Стoй! Дeржись ты! Стoй! Дeржись ты!
Длится жизни прaздник Длится жизни прaздник
Тряслись нa зaдницe мoeй Пoслeднee жeлaниe
Aртисты всex мaстeй Пoкaжeтся смeшным:
И дoбры мoлoдцы в трикo Вoскрeсным пиршeствoм служить
Кричaли мнe: скoрeй! Львaм сильным, циркoвым.
Oни вьют сaльтo взaд-впeрёд, В утрoбe xищникa xoчу
Висят пoд живoтoм, Пoкoй я oбрeсти …
A eсли срaзу вшeстeрoм – Кoгдa жe стoрoж брoсит львaм,
Рискую я пупкoм Чтo билoсь вo плoти
Нуждaюсь в ниx – oни вo мнe, Oн дoлжeн гoвoрить: Вoт вaм
И этo eсть мoй мир – Прислaл кoнь сувeнир
Мaнeж! A нeбo для мeня Вeдь с львиным сeрдцeм был тoт кoнь,
Шaтрa цвeтнoгo ширь Xoтeл oн быть кaк вы
Oп-ля, oп-ля, всaдник Oп-ля, oп-ля, всaдник
Пaдaeшь ты … Пaдaeшь ты …
Стoй! Дeржись ты! Стoй! Дeржись ты!
Длится жизни прaздник Длится жизни прaздник
Перевод с немецкого:
26
27
Сергей Поздняков и Эккeхард МаасВСТРЕЧА В ПАРИЖЕ
Юргену Бётхеру
recontre à paris
für jürgen böttcher
Стареют старые друзья Запад – Восток, что там годней?
1986
— только там — и не так как я Всяк хочет по воле, никто – по веленью …
Счёт времени за Стеною другой Мы ценим друг друга: Мы! – это ж по гроб!
стареют они, друзья А в лице знакомом вдруг насторожат
черты, что были прежде не видны …
А выпадет встреча невзначай Но всё ж друзья мы! Друг друга знаем –
нам в мире этом на час, другой Знаем, да – а не узнаём
то радости нет предела
Костров былых даже пепла нет Стареют старые друзья
– огонь мы их раздуваем — только там — и не так как я:
Счёт Времени там на Востоке другой
Так и мы с тобой в Париже. Улыбка еще –
В смятении, бережно, робко, любя, и молчание
мы раны друг другу лижем свиданья печальный финал
Вольф Бирман
Ах, капельки давно усохших слёз
Вопросы, расспросы … Но до конца
в безмолвие прошлого нам не проникнуть
В одной мы лодке сидим навсегда
– давнo уж плывя по разным рекам
Не мы ли дерзали – а стали трезвей
Перевод с немецкого:
28
29
Г. Ю. фон-ШлиппеЯН XAТ ПOД НEБOМ РOТТEРДAМA
jan gat unterm himmel in rotterdam
Кoгдa вoйнa былa юнa Ян Xaт, я в Гaмбургe рoждён,
1988
Блицкригoм вeсeлясь, Стрax стaрый внутри мeня,
Рeзвился Вeрмaxт в сoрoкoвoм Я в мaму вцeпившись, нe пoмню сeбя,
В Гoллaндию внeдрясь, Спaсён был из мoря oгня.
И бoмбы сoрвaлись с жeлeзныx крыл Мы в Xaмeрбрoкe чeрeз кaнaл
Зa нoчь Рoттeрдaм был стёрт В oткрытыe вoды ушли
Oгoнь слизaл стрoeния всe Сквoзь aдскoe пeклo нoчи бoмбoвoй
Нo цeлым oстaлся пoрт Oт смeрти свoeй утeкли
Внoвь мёртный гoрoд из руин И тaк кaк рoдился в Гeрмaнии я
Пoднялся и шумит, Пoд жёлтoй eврeйскoй звeздoй,
Гдe дeдушку Рeйнa кaк слёгшeгo псa Aнглийскиe бoмбы явились нaм
В xoлoднoe мoрe тoшнит Спaситeльнoй мaннoй святoй.
Бoльшoй нa пирсe мoнумeнт Тoгдa пoвeзлo нaм нa дурaчкa
Стoит: De verwoeste Stad И мнe и, Ян Xaт, тeбe.
Вольф Бирман
Нo Рoттeрдaмa житeли Нo счaстьe - нeсчaстьe, кoгдa пo чaстям
Eгo нaзывaют: Ян Xaт разъята oтчизнa нa двe
Всмeтнул Ян Xaт свoи руки ввeрx Ян Xaт гoвoрит: пoнимaю всё я,
Кaк-будтo бы снoвa вoй Вeзлo нaм с тoбoю пoдчaс,
Кoгдa eгo встрeтил, кружили нaд ним Нo гдe мoё сeрдцe бoльшoe жилo,
Кричaщиe чaйки гурьбoй Oгрoмнaя дыркa сeйчaс.
Высoкo в синeющиx нeбeсax Пoэтoму люди прoзвaли тeбя
Белесый струится шрам Ян Дыркa, чтo знaчит Ян Xaт
Тo исстрeбитeли xрaнят Чтo ты пoтeрял, тo в груди нe бoлит
Кaк aнгeлы Рoттeрдaм Будь этим дoвoлeн, будь рaд!
Тaкaя игрушкa былa бы нужнeй
Гoдoв пятьдeсaят нaзaд
A ты нe зaмeтил, кaк врeмя прoшлo
Чтo крутится шaр, Ян Xaт
Нa вeлoсипeдe с булaтным штыкoм,
Тeбe прoтив ниx нe вeзлo
A нынчe, брaтишкa, тeбe ни к чeму
Всё тo, чтo тoгдa бы спaслo
Перевод с немецкого:
30
31
Сергей Поздняков и Эккeхард МаасМЕЛАНХОЛИЯ
эмилю чорану
melanсholie
für emile cioran
Frühjahr 1989
меланхолия
Я не вижу земли ни в одной земле меланхолия в сердце
на дерьме индустрии петух не поет черная горечь
люди мечутся слепо словно во мгле
их величия мания берет в оборот ибо я могу сотворить моего ребенка как бог
раковой опухолью жадность растет только по своему подобию, слишком глупым и слабым
и я ненасытен и жизни не рад но он ищет вслепую свой путь
ибо страх смерти прикинулся жаждой жизни и бежит к огню на свою беду
ибо безграничная свобода имеет границы Внуки справятся с этим лучше! кто так верит
ибо я моим врагам ничего никогда не прощаю тот успокаивает свою душу
ибо я все вижу и ничего не понимаю но кладбищенский покой не дает мне покоя
ибо я устал как собака от всего этого
меланхолия спасения человечества и потерял сон
меланхолия в сердце ибо я получил худышку, а хотел толстушку
черная горечь
меланхолия
Вольф Бирман
ибо трусость сковывает меня перед настоящим другом меланхолия в сердце
ибо храбрость перед ложным врагом меня дурачит черная горечь
ибо слезами не приручить тирана
ибо никакой песней не остановишь безумца любовь моя если я с тобой и нам
ибо я на сцене пустой славой пропах повезло, ибо мы любим друг друга
и от жажды только лизал соль если я поднимаю тебя в небо, если яд
ибо сомнение в мою совесть вползло уходит прочь из реки душевности, если
и я без вины был во всем виноват в мед и молоко превращаются кровь и гнев
ибо я сопротивлялся и все же вставал на колени если друг нуждается в нас и мы можем
и никто мне за мою душу не даст ни гроша постелить ему постель и выпить с ним вина
и в мирном покое нам покажется удобной война
меланхолия тогда случится так, что я покину вас,
меланхолия в сердце ибо я вечно поднимаюсь и падаю.
черная горечь
меланхолия
кто проповедует надежду, тот, увы, лжец меланхолия в сердце
но кто убивает надежду, тот сволочь черная горечь
а я делаю и то и другое и кричу – вот вам
берите все что вам нужно – слишком много – вредно!
ибо безпричинна любая надежда, так же
как любовь не требует для себя основания
и поскольку мне наплевать на мечты
ибо только от ереси дымит труба
и только еретик горит и светит как никто другой
и великолепно воскресает в любом случае
Подстрочный перевод с немецкого:
32
33
Вячеслав КуприяновЛИШЬ КТО МЕНЯЕТСЯ, ТОТ ВЕРЕН СЕБЕ МЕЛЕКЕН НА ЭЛЬБЕ ВОЗЛЕ БРОКДОРФА
Арно Лустигеру
meleken an der elbe bei brokdorf
nur wer sich ändert, bleibt sich treu
für arno lustiger
1995
Я плыл сквозь кровь на белый свет, С женщинами мне только везло Мы встaли вдвoём у причaлa,
1991
Любопытным я вышел из живота Я был так молод и так слеп Нaд Эльбoй зaкaт умирaл,
Я был животным. И я был человеком Но знал изначала я задним умом Oнa o сeбe мнe мoлчaлa,
С самого начала и я выучил также Что женщины тоже люди. A я eй o мирe мoлчaл
На допросе в Гестапо Теперь я знаю до мельчайшей детали
Безстыдно сосал из груди Чем я очень радую мою жену И вдoль бeзмятeжнoгo лугa
Матери правду вместе с молоком Мужественность мне отвратительна Скoльзил рaснoцвeтный кoлoсс,
Лишь кто меняется, тот верен себе Лишь тот, кто меняется, остается мужчиной. Кoнтeйнeры – в крaскax игрaя –
Aтлaнтики Aльбaтрoс
Потом я бежал из Гамбурга Я с самого начала был в отчаянии
В шестнадцать лет в обетованную страну И всегда надеялся снова Тaм oвцы пaслись, тaм пылал
Там шли миллионы одной дорогой — так можно жить. Скоро смерть придет В дрoжaньe зaкaтныx струй
Как я, но в обратном направлении Старуха мне знакома. Встречались часто Oгнём купол Брoкдoрфa
Вольф Бирман
Я хотел уйти из дома Она остается моим врагом, которому я И здeсь вдруг – eё пoцeлуй
Чтобы найти себе дом! Это не ново! Под конец не стану сыпать рифмованные розы
Вольф Бирман
Кто молод, ищет себе отечество С последним вздохом прохриплю: Любoвь мoя, чтo этo знaчит?
Лишь кто меняется, тот верен себе Лишь кто меняется, тот верен себе Тaк прoстo, oнa гoвoрит:
Тeбe я o нaс прoмoлчaлa,
Так я перешел границу: доверчиво A ты внoвь o мирe мoлчишь
И слепо-восторженно как ребенок
Но скоро понял, что красные боги тоже
Просто сволочи
Мой отец не для того меня зачал
Чтобы я пережевывал ложь
Потому я стал выкрикивать мою правду.
Лишь кто меняется, тот верен себе
Холодная или горячая – все война
Холодная или горячая – вечно идет война
Я бежал с запада на восток и снова на запад
И крепко держал в руках мое оружие
Это были гитара и карандаш.
Я остаюсь тем, кем я был всегда –
То жидовское отродье то гой
Но одно я знаю точно и навсегда
Лишь кто меняется, тот верен себе
Подстрочный перевод с немецкого:
34
35
Подстрочный перевод с немецкого: Вячеслав Куприянов
Вячеслав КуприяновСИНЕНЬКИЙ ПЛАТОЧЕК РОДИНА
blaues tüchlein heimat
2006
Синенький святой твой платочек Ища покоя, встряну в бой –
1996
Нежное касание [букв.: поглаживание] руки Так опьяняет жизнь живая.
Ты говорила: Никогда Мне краток век длины любой,
Не оставлю тебя. Навсегда Чтоб все иметь, все отдавая.
Останется то, что нас связывало. Друзей привыкший пожирать,
Голодный – родиной питаюсь!
Тут настал день
Мне надо будет помирать,
Он нас жестоко разбросал
Платочек синенький А я жить вечно попытаюсь.
Судьба серая Спать сном глубоким без забот,
Ведь я потерял, что нашел. Проснувшись, полежать в дремоте.
Верней, чем чай и бутерброд,
Шел от Одессы в Хайфу От мыслей средства не найдете.
Вплоть до Нью Йорка по морю Где вечно юная война
Вольф Бирман
Не знаю больше – куда Ведется за освобожденье,
Не вижу больше смысла, и все же Там победителю одна
Вольф Бирман
Знаю точно свое Откуда. Любовь наносит пораженье!
Вином под вечер чуть пьяны,
Сегодня такой день Давай, вакханочка–дружочек,
Тут я написал твое имя на песке. Сольемся зверем в две спины
Не хочу больше искать
И полетим еще разочек.
Должен себя проклинать
Своего шанса не увидел. Хвоста обкусанный конец
У саламандры отрастает.
Тут пошел дождь, холода А как вы думали, певец
Уступили место солнцу, свету Над повседневностью взлетает?
Судьбы не различить. Ища покоя, встряну в бой –
Весна, наконец-то Так опьяняет жизнь живая.
Цветет нам твое звездное лицо Мне краток век длины любой,
Чтоб все иметь, все отдавая.
Скоро настанет день Врагов привыкший пожирать,
Когда бросимся мы друг другу на шею Голодный – мщением питаюсь!
Платочек синенький Мне надо будет помирать,
Ничего толком не знаю
А я жить вечно попытаюсь.
Но это счастье мое во всяком случае.
Перевод стихотворения
Хаима Нахмана Бялика,
легшего в основу народной
песни.
Подстрочный перевод с немецкого: Перевод с немецкого:
36
37
Сергей Гладких Алексей РашбаМЫ ВСЕ ЖЕ ОСТАЕМСЯ ТАКИМИ, КАКИМИ БУДЕМ
wir bleiben doch die, die wir werden
Благая весть есть у меня для тебя: Впрочем, дерево остается довольно кривым,
2002
Нам не нужны благие вести из которого вырезан человек, глупы
о рае на земле. и самые умные люди.
Маркс не был мессией и никогда марксистом. В одном экземпляре еще сойдет,
Придет ли Христос или уже пришел, опасно, когда я вижу сброд:
мы все же остаемся теми, мы все же остаемся теми, мы все же остаемся всегда только, всегда только, всегда только в своре.
теми, какими будем.
Даже глубокое молчанье часто мелко.
Чушь! Новый человек, ах ты глупец [букв.: человеческое дитя]! Жизнь невыносимо легко
Мне хватило бы, если бы нас не приговорили растрачена, боюсь я, но никогда не должен
к жизни в аду. захватить меня страх, не поддавайся,
Не стройте только небесного царства оставайся лучше гордым и вольным, как птица,
на земле, где мы тогда ангелоподобно иначе сожрут меня, иначе сожрут меня, иначе сожрут меня вóроны.
стремились бы к вечному свету, к вечному свету, к вечному свету.
Благая весть есть уменя для тебя,
Вольф Бирман
Пьет ли кто где воду ли, вино ли, любимая, нам не нужды благие вести
мне все равно, так тому и быть, о рае на земле.
Крови моей не пили бы. Маркс не был мессией и никогда марксистом.
И не хочу ни пыток, ни массовых убийств, Придет ли Христос или уже пришел,
ни намордника за одно лишь словo мы все же остаемся теми, мы все же остаемся теми, мы все же остаемся,
Никогда бо-, никогда бо-, никогда больше костров [инквизиционных]. какими будем.
Подстрочный перевод с немецкого:
38
39
Сергей ГладкихИТОГОВАЯ БАЛЛАДА В 80 ЛЕТ
bilanzballade im 80. jahr
Не стану я больше деревья валить, Земной этот ад и земной этот рай
2016
Кости ломят – усилия лишние. Прекрасен! Уродство зияет:
Могу еще посадить росток Красочно пёстро, кроваво зазря
Яблоньки или вишни Человек сам себя изгоняет
Я гнался за жизнью! И я был гоним С планеты Земля! На последней войне
Жил по-своему, даже под спудом Не спасет ни молитва, ни разум,
В войне за свободу стоять, где стоим Когда шар земной полыхнет в огне,
В живых я остался чудом. И она обнажится разом.
Бывало, встречал побитого пса Несколько истин я в песни вместил,
Растоптанного, зарытого Глумился, скулил, проклинал и ласкал
Так много друзей надломилось на том, Блевал и плевался, но только не
Что не было сил дать сдачи. льстил,
Тебя я нашел, хоть себя я искал,
Вольф Бирман
Кидался спасать человечество я –
За отца молодого отмщенье На мир удивляюсь, чем дольше гляжу
Теперь укрепляется храбрость моя глазами ребенка, сдается,
В сражениях против старенья. Все меньше понятного в нем нахожу,
Мне щурится солнце, но за пеленой,
Глубинный смысл нашей жизни есть Быть может, и сказано лишнее мной
Жизнь сама. Своей жизни себя В ничто, куда путь я вот-вот проложу –
Посвяти впрямь вкривь, как есть! Предвечная ночь, и предвечный покой
— Тогда её проживешь не зря – где Бирман уж точно заткнется.
Перевод с немецкого:
Алексей Рашба,
40
41
пятая строфа — Кирилл БлажковНЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН!
warte nicht auf bessre zeiten!
Перевод с немецкого: Ирина Герасимович мелочи. Я верил матери: папа посылал мне подарки через луч
»НЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН!«
лунного света.
Часть I Вот теперь этот родной чужак сидел напротив нас. Улыбался.
Он был мускулистый. От него пахло. Сбоку у него был золотой
Мое самое первое выступление в качестве исполнителя зуб. Голова обрита наголо. Отец подарил мне кулек карамелек.
песен мир узрел зимой 1940–1941-го. Мне было четыре года. Лишь годы спустя, повзрослев, я спросил у матери, откуда у
Гитлеровский блицкриг давно уже разворачивался на всех заключенного в лагере могли взяться карамельки. Это мать
фронтах. Бушевала »воздушная битва за Англию«. »Рыло дала их караульному, чтобы тот сунул кулек арестанту, и отец
Геббельса«, как прозвали в народе стандартный немецкий смог порадовать своего ребенка. И ведь эти свиньи были
радиоприемник, плевалось сообщениями о победах, людьми… В общем, отец протянул мне через стол тот кулек. Я
выблевывало речи фюрера и скрежетало маршами. После вытащил одну конфетку и дал ему. Это ему наверняка пришлось
трех лет содержания в одиночке мой отец подал ходатайство по душе. Вторую я засунул в рот маме. Потом я выудил третью.
о переводе в общую камеру. Ходатайство отклонили. Вместо Моя рука потянулась в направлении человека в форме, который
этого Дагоберта чаще стали отправлять на работы в лагерь нас сторожил. Я с недоверием посмотрел на него и отвел руку,
Тойфельсмоор – »Чертово болото«, где вместе содержались и не зная, как поступить. Отец засмеялся и сказал: »Не волнуйся,
политические заключенные, и уголовные преступники. Работа можешь дать ему одну«. Так что я повернулся в сторону
»Warte nicht auf bessre Zeiten!«
была тяжелая. Заключенные добывали торф по одиннадцать охранника, но все-таки отпрянул и быстро сунул карамельку в
часов в день. рот себе. И снова отец рассмеялся.
Три раза в год было разрешено получасовое посещение. Эмма рассказала ему, что все соседи по двору называют меня
Захватывающая поездка по железной дороге из Гамбурга маленьким певцом. Дело в том, что каждый раз, когда она в
в Бремен. В тот единственный раз мать просто взяла меня с начале шестого утра уезжала на трамвае на работу в фирму
собой. Стоял холодный зимний день. Несколько километров я »Депендорф«, которая занималась уборкой помещений, я на
семенил за руку с матерью по снегу через сказочный болотный два часа оставался лежать дома один. Тогда я пел, пока тетя
ландшафт. Мимо засахаренных берез, пирамид из добытого Лотта, живущая в квартире напротив, не забирала меня к себе.
торфа, сложенного для сушки. Наконец, мы очутились перед »Спой же папочке что-нибудь красивое!« ‒ сказала Эмма. Я
воротами. Колючая проволока, сторожевая вышка, бараки, плац тут же громыхнул: »Слышишь, уж ревут моторы! Бей врага!
для построений. Караульный не хотел меня пускать. Приводить Слышишь, уж ревут моторы: бей врага! Бо-о-омбы! Бо-о-омбы!
с собой в лагерь детей было запрещено. Я не знаю, как моей Бо-о-омбы на Англию летят, бах! Бах!«.
матери удалось охмурить, тронуть, обольстить, подкупить Мое первое выступление, таким образом, успешным не
караульного. Понятия не имею, просил ли он у своего начальника назовешь, это была катастрофа. Арестанту пришлось выслушать
специальное разрешение. Однако, в конце концов, мне все же в моем исполнении именно эту песню. Его кровиночка явилась
разрешили пройти с матерью. к нему за колючую проволоку, чтобы пропеть военную песню его
заклятых врагов!
Мы зашли в караульное помещение. Запах пота от портянок. Позже в кругу семьи мы не раз спорили о той первой и
Холодный сигаретный дым. Два стула, разделенные длинным единственной встрече, которая сохранилась в моей памяти.
столом. Человек в форме слева за письменным столом. Я сидел Я говорил матери: »Ему наверняка было жутко больно, что
на коленях у матери, под надежной защитой. Ввели отца. Я его его собственный сын верещит нацистскую песню«. »Ерунда,
не помнил. Но не дичился, потому что он был для меня таким ‒ отвечала она. ‒ Твой отец ухмылялся. Он знал, что ты
же близким, как мама. Она рассказывала мне историю от него подхватил ее из »рыла Геббельса«. Он радовался, что у него
каждый вечер перед сном и каждое утро, перед тем как шла такой смышленый малыш. Он знал, что уж я-то научу тебя петь
на работу. Каждое утро, открыв дверь квартиры, я находил на правильные песни: наши песни!«
темной лестничной площадке в своей тележке кусочек сахара
или стеклянный шарик, перышко, волчок ‒ дорогие сердцу *
42
43Эмма часто навещала своих свекра и свекровь, которые жили махали. Потом они потащили свои чемоданы к роскошному
в Гамбурге на площади Гросноймаркт. Старику Бирману, еврею, Дому лож.
больше не удавалось получить заказов. Бабушка Луиза обходила
лавки, где продавалась птица, и выпрашивала отрубленные *
»НЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН!«
лапки, шеи кур и уток. Моя мать всегда приговаривала, когда мы Летом 1943 года в квартале Хаммерброк я оказался в эпицентре
ели куриный суп: »У твоей бабушки суп из отбросов получался чистилища под лавиной бомб, которую союзники в рамках
вкуснее, чем у меня из целой курицы«. операции »Гоморра« обрушили на ганзейский город. Моя мать
С двоюродным братом Петером, сыном Рози, сестры Дагоберта, радовалась английским бомбам. Только очень жаль, что они
я иногда играл на улице. Он был на полгода старше меня, падали на наши головы.
и на куртке у него была красивая желтая звезда. У меня, Мы каждую ночь спали полностью одетыми. И вот воздушная
полуеврейчика, полукровки первой степени, звезды не было. тревога снова подняла нас с постели. Мать сунула мне в руку
Мы с шумом выбегали поиграть на улицу из квартиры на первом бидончик с компотом из сливы мирабель. Мы бросились вниз, в
этаже. У Петера была пестрая серпантинная лента, которой он бомбоубежище. А бомбы уже летели. Когда дом над нами начал
так ловко размахивал. Как-то раз он и мне дал помахать ею, и рушиться от пожара, комендант убежища пробил киркой тонкую
для меня это было такое счастье… стенку, которой был заложен проход в соседний подвал.
Вот что я помню: изначальное доверие. Я уткнулся лицом
В ноябре 1941 года дедушка Джон и бабушка Луиза Бирман, в мягкое мамино пальто, так можно было дышать. Чувство
брат моего отца Карл, его жена Ханна и их дочь Рут, а также защищенности посреди конца света. Мама. Мы с ней остались
Рози с мужем Гербертом Вайсом и маленьким Петером вдруг вдвоем. Все остальные ушли. Подвальная лестница уже
»Warte nicht auf bessre Zeiten!«
получили распоряжение в двадцать четыре часа подготовиться занялась огнем. Жара. Чад. Мы, наконец, все же двинулись на
к отправке в Польшу. »Приказ тайной государственной полиции ощупь за остальными через дыру в стене в подвал соседнего
Гамбурга об эвакуации«. Неприятную новость тут же сообщили дома, оттуда – наверх. Потом, зажмурив глаза, через стену
матери, вся семья была на нервах. огня, перекрывшую входную арку. Так мы выскочили на улицу.
У меня в памяти сохранились смутные картинки, как однажды Вдохнуть! Не дышать! Закрыть нос мокрым платком!
хмурым утром мы отправились в дорогу. Моя мать хотела
отвезти Бирманам носки, свитеры и шерстяное белье, которые в Когда горят целые кварталы, возникает мощнейшая тяга
отчаянной спешке, ночами напролет, вязала на своей небольшой воздуха. Горячий воздух стремительно поднимается, потоки
вязальной машинке. Она вязала так одержимо, потому что до свежего воздуха движутся со всех сторон к центру. Улицы,
нас дошел слух, что всех евреев отправят на тяжелые работы расположенные в направлении тяги, превращаются в огромные
на холодный Восток. сопла. При таком продуве все сгорает, как хворост. В одном
Мы отправились к Моорвайде ‒ похожему на парк лугу с месте асфальт закипел, какая-то женщина застряла туфлями в
могучими деревьями, который располагался сразу у главного черном месиве и опрокинулась.
здания университета возле вокзала Дамтор. Именно здесь Мы добрались до двора фабрики на углу Нагельсвег. Мать
собирались евреи. Моим бабушке и дедушке было немного затащила меня в огромный фабричный склад, помещение с
за шестьдесят. Бабушка Луиза своенравно, можно сказать, низким потолком, заполненное бочками. Проходы узкие, но
сумасбродно взяла вместо чемодана маленькую птичью клетку. воздух свежий. Там датчанин, сосед, со своей женой. Их двое.
В клетке сидел волнистый попугайчик, которого она за эти годы Нас двое. Ищем свежей воды для платков. Воды нет. Потом
научила болтать: »Буче Бирман! Буче Бирман! Шлахтерштрассе! взрыв. Помещение наполняется черным дымом, выхода нет,
Шлахтерштрассе! « Предчувствовала ли она, что по прибытии воздуха нет. Это смерть.
на место назначения никакой чемодан ей не понадобится? Датчанин отыскал железную дверцу во двор. Кричит. Щелкает
зажигалкой, пламя вздрагивает и гаснет. Просвет, туда! Мы,
Эмма передала шерстяные вещи, их спешно затолкали в шатаясь, пробираемся к выходу. Снова через стену огня! И рука
чемодан. выскальзывает. Мама, мама! Люди толкают, пихают и сбивают с
Мы прощались, заверяя друг друга, что в скором времени ног, мама!
услышим друг о друге. Петер крепко сжимал свою бумажную Я один. Люди ревут. Это смерть. Я спокойно стоял у края
ленту. Мы обнимались, молчали, улыбались, беспомощно сутолоки. Это ведь была уже не опасность, это был конец.
44
45Человеческий звереныш лежит на спине и протягивает лапы. Через Южный канал мы шли по полуразрушенному
Все кончено. Мамы нет. Что же это, если не смерть? железнодорожному мосту. Небо и в утренних сумерках
Вдруг моя тетя Лотта. В толчее она наскочила на меня. оставалось черным. Солнце тускло поблескивало на застланном
Пронзительно закричала. Схватила меня. Начала звать свою дымом небе. Обугленные дочерна трупы. Сморщенные, такие
»НЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН!«
сестру. Мама! Мы снова нашлись. И дальше. Прочь отсюда! маленькие. На железнодорожной насыпи задохнувшийся
Прочь! Небольшая проходная во дворе фабрики. Туда! Люди. человек. Раздулся. Розовое с темно-синим лицо. Это не смерть.
Жара. Дым. Это смерть. Каким зеленым сделалось горящее Это мертвецы.
белое белье, что висело в соседней комнате на веревке. Снова
мы самые последние. Платки, через которые мы дышим, Идти нам пришлось далеко. Вот мост Ломбард. Идем на ту
высохли. Дым впивается в легкие. Эмма залезает на унитаз. сторону к парку Моорвайде у вокзала Дамтор. Наконец на
Вверху в бачке еще есть вода. Она окунает туда наши платки. зеленом лугу! Славные деревья.
Теперь на улицу! Вдоль стены, прижавшись, с подветренной Есть такая фотография, на ней ‒ выгоревший корпус карманных
стороны. К мосту! К откосу! Вниз в воду! Иди вперед! Под ногами часов из Хиросимы. Стрелки часов расплавились в момент
нет дна. Это смерть. Я опустился вниз. Это была смерть. взрыва и намертво припаялись к циферблату. С тех пор как
Мать за волосы вытащила меня из-под воды. Так что мы увидел эту фотографию, я знаю, что маленькие часики жизни
все же движемся через страшнейший огненный шторм по за моими ребрами тоже сплавились. Они остановились в
широкой проезжей части на другую сторону. Это могла бы быть горниле той ночи. Я ‒ поседевший ребенок, все еще способный
смерть, но это не смерть. Тот солдат увидел нас снизу. Пошел удивляться. Шесть с половиной лет мне было тогда. И в этом
нам навстречу. Хотел помочь перебраться через парапет. возрасте я остался на всю жизнь.
»Warte nicht auf bessre Zeiten!«
Сорвавшийся с железнодорожного моста камень убивает его на
наших глазах. В полуметре от нас. Это смерть. Теперь мы вместе с другими уцелевшими разместились в том
Под железнодорожным мостом мы стояли в неглубокой воде же парке Моорвайде, где всего чуть меньше двух лет назад
канала. Пробрались к опоре. Вода поглубже. Та старуха ‒ ее евреям было приказано собраться для отправки в Минск.
картонный чемоданчик над водой, открытая сумка еще не Желтые звезды в тумане. Малыш Петер. Его серпантинная
вся погрузилась в воду. Какой-то чемодан относит течением. лента. Клетка с волнистым попугайчиком. »Буче Бирман, Буче
Женщина опускается под воду. Это смерть. Мама. Бирман, Шлахтерштрассе, Шлахтерштрассе«.
Люди, что были рядом, бросились по откосу в воду. Встали на
утопшую старуху. Нам нужно выбираться отсюда! Немедленно! Часть II
Фабрика. Пожар. Сноп огня. Взрывающиеся бочки. Огненные
колонны в ночи! Великолепно! Каждые пару секунд разноцветные За 1962 год мы значительно продвинулись с нашим театральным
фонтаны бьют из фабрики в небо. Это те бочки из подвала... проектом, который назвали »Берлинским театром рабочих и
студентов«, сокращенно БАТ. Смешение людей в нашем театре
И воды не расступились. Нет пути ни вперед, ни назад. Мама было еще экзотичнее, чем название: сумасшедшие, имеется
посадила меня себе на спину. Я крепко ухватился за нее. Вода в виду ушедшие от повседневности реального социализма,
несла меня. Так мы под ребристым железнодорожным мостом сказка из романтических иллюзий и деятельной инициативы.
добрались до другого берега. Только бы выбраться из огня! Мы ‒ это были студенты Университета им. Гумбольдта, молодые
На береговом откосе уже лежали на траве несколько обожженных рабочие народного предприятия »Электроаппаратный завод«,
людей. Как красиво: большое желтое пятно на красном! Это что на Шпрее в Трептове, и трое рабочих постарше народного
смерть. Треск пылающих товарных поездов. Один вагон вблизи предприятия »Берлинский завод тормозной аппаратуры«, что в
нас выгорает. Так здорово потрескивает! Мы убегаем. Это жизнь. Лихтенберге. Мы ‒ это были »Джазовые оптимисты Берлина«,
группа пантомимы Эберхарда Кубе. Это были актеры, например,
В этом громадном чистилище всю ночь напролет вплоть до мрачного Манфред Круг и Эльзе Грубе-Дайстер, режиссеры, например,
утра я держал в кулачке ручку плотно закрытого алюминиевого Бенно Бессон, художники, например, Рональд Парис, художник-
бидончика. Теперь мама в несколько рывков открыла неподатливую декоратор Комической оперы Рейнхарт Циммерман. Мы ‒ это
крышку и дала мне глотнуть. Кислая сладость сливы! Не хотите ли были даже Ханс Эйслер, остававшийся нашим наставником
и вы? Десять ртов, двенадцать глотков, и бидончик пустой. вплоть до своей смерти в сентябре 1962 года, а также моя
46
47глубокоуважаемая подруга, сотрудница Брехта в изгнании Рут товарищи смотрели на наш проект со смешанными чувствами:
Берлау, которая была нашим консультантом. Мы ‒ это была с восхищением и озабоченностью. С их точки зрения, дело
моя Бригитт, и прежде всего этим »мы« был я сам, без всякой выглядело слишком уж гладенько по-социалистически, чтобы
претензии на величие. Я был студентом Гумбольдтовского быть правдой. Фейерверк освобожденной фантазии, но слишком
»НЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН!«
университета, изучал философию и математику, но наряду с мало контроля. А поскольку никаких денег нам не выделяли,
этим еще и доморощенным художественным руководителем без рычагов политического воздействия было немного. Таким
назначения, без зарплаты, без партийного задания, без какого образом, контроль был возможен только через доносчиков
бы то ни было обоснования. госбезопасности.
Нас было около сотни человек, ни один не получал в БАТ денег, Несостоявшийся партийный поэт и функционер товарищ д-р
за исключением нашей секретарши Ульрике Мартин. Шернер особенно пристально приглядывал за моей пьесой
За неполные два года мы устроили в обветшалом кинотеатре о стене. Он обнаружил политические ошибки и эстетически
настоящий театр. Двести мест, небольшая сцена с большой слабые места, смешение стилей и враждебность по отношению
авансценой. Обтянутые плюшем откидные кресла двадцатых к партии, контрреволюционные тенденции и декадентские
годов. глупости. Я »ухудлучшил« первую версию, и почистил вторую,
Ах! Это была сказка, сочетание плутовского веселья и и отполировал третью. В шестой версии из роковой трагедии
революционного задора. Мы снесли стены и захватили две пьеса превратилась чуть ли не в роковой шванк. Окончательную
выведенные из эксплуатации и не подлежащие сдаче квартиры версию, которую мы затем разучивали в недоделанном театре
в соседнем доме и устроили там гримерки для актеров. Нашлось между лесами и строительным мусором, предполагалось
место и для пошива костюмов. Были отремонтированы три показать на открытии.
»Warte nicht auf bessre Zeiten!«
списанные электрические швейные машины. Комическая Публика представляла собой еще более экстремальную смесь,
опера, где работал наш друг Циммерман, выкроила для нас из чем наш коллектив БАТ. Товарищ Шернер пригласил для
собственных запасов комплект костюмов. Все срабатывало, контроля качества компетентных товарищей, не в последнюю
будто по мановению волшебной палочки. Успехи нас очередь и для того, чтобы подстраховаться. Наши рабочие
подстегивали. Почти два года мы клали стены и штукатурили, привели свои семьи, актеры – друзей, студенты ‒ однокурсников,
плотничали и красили, одновременно репетируя три спектакля, переквалифицировавшиеся джазовые музыканты ‒ своих
которыми собирались открыть наш театр в 1963 году. джазистов. Шернер был взволнован, ведь теперь вышестоящим
Я репетировал свой спектакль о Берлинской стене. Основой товарищам предстояло решить, исправно ли он поработал.
для пьесы послужила моя собственная любовная история. Генеральная репетиция 3 марта 1963 года закончилась смертным
Под моим пером мои личные страдания превратились во приговором. Пьеса, мол, хотя и склоняется к поддержке стены,
всемирно-историческую любовную драму, разыгравшуюся на однако все же направлена против партии. В корне ложна
линии разлома между Востоком и Западом. Молодой рабочий и позиция Бирмана: по его мнению, не классовый враг на Западе,
дочь врача в Восточном Берлине. В последнюю субботу перед не фашистские силы в ФРГ виноваты в строительстве стены,
возведением стены главврач гинекологического отделения а неверная политика партии. Спасти пьесу, улучшить ее было
Шарите удирает вместе со своей семьей, как сотни тысяч невозможно. Вердикт гласил: политически незрелая.
граждан ГДР, из Восточного Берлина в Западный – всего- Мало того, что пьесу политически разнесли в пух и прах, так
то две-три станции на городской электричке. В воскресенье и весь проект БАТ закрыли. Нам запретили входить в здание.
граница закрывается. В понедельник этот молодой рабочий, Запрет на посещение собственного дома.
рискуя жизнью, проскакивает через потайной лаз в недавно Вспоминая те дни, я не могу понять, почему все мы, два
возведенной изгороди из колючей проволоки на Запад. Он года подряд работавшие для БАТ с такой смелостью, с таким
ищет и находит там свою возлюбленную и пытается силой воодушевлением и такой фантазией, не вышли на баррикады.
увести девушку назад в ГДР. В финале он, избитый до крови, По всей видимости, на это нашего политического воображения
оказывается в мусорном баке. Педагогически »обрехтованная« не хватило. БАТ был распущен по всей форме.
ходульная назидательная пьеса. Мы разбежались в разные стороны, каждый был деморализован
Первая версия была отпечатана на машинке в четырех на свой особый лад. Выводы, который каждый сделал из этого
экземплярах, один из них оказался у Эрхарда Шернера в ЦК. Он поражения, были такими же разными, как наши характеры и
имел от партии поручение присматривать за БАТ. Ответственные условия жизни. И я извлек из этой катастрофы не такой урок, как
48
49моя красавица и умница Бригитт. Для меня эти два года были Следующий раз мы с Маргот Файст столкнулись лишь спустя
спецкурсом по оппортунизму. Я урезáл свою пьесу »За невестой двадцать лет. Я к тому времени стал молодым гэдээровским
в Берлин« от версии к версии, пока она не превратилась чуть ли поэтом, а она ‒ министром народного образования ГДР. Маргот
не в свою циничную противоположность. В стремлении проявить Файст, та девчушка из Галле, теперь носила фамилию Хонеккер.
»НЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН!«
политическую рассудительность я готов был принимать помощь Повод для нашей новой встречи возник благодаря Стефану
от товарища Шернера. В итоге остался в дураках. Хермлину, точнее, скандалу из-за поэтических чтений в
Изначальная версия была слишком брутальной и незавершенной, Академии. Моя Эмма в Гамбурге была не в восторге от того,
а последняя – слишком изощренной и трусливой. Охваченный что ее сын, »молодой поэт«, подвергся нападкам в газете
гневом и стыдом, я уничтожил их все, и в конце оказался с »Нойес Дойчланд«. Она надеялась, что Маргот Хонеккер не
пустыми руками. Более удачливые насмехались надо мной, принадлежит к фракции бетонных лбов, и написала в Восточный
я сам презирал себя. Но, как гласит пословица, нет худа без Берлин озабоченное письмо: »Дорогая товарищ Маргот, мой сын
добра. Опыт БАТ дал решающий толчок, который помог мне Вольф стал у вас молодым поэтом. Насколько мне известно, в
стать тем, кем я потом стал. За эту учебу я заплатил чертовски партии критически восприняли его стихотворение »Старшим
много, но полученный урок, пожалуй, был куда ценнее. В итоге товарищам«. Я беспокоюсь и обращаюсь с просьбой: поговори
я от этой сделки выиграл. Я решил с этого момента совершать с ним искренне и открыто, чтобы он не пошел ложным путем, не
исключительно собственные ошибки и никогда не совершать связался с ложными друзьями«.
ошибок, навязанных мне ложными друзьями или врагами. У После этого письма Маргот Хонеккер тут же пригласила меня
собственных ошибок, совершенных по своему почину, я имею в свое министерство на Унтер-ден-Линден. Министр уделила
в виду настоящие ошибки, есть одно решающее преимущество: мне довольно много времени. Она старалась, проявляя
»Warte nicht auf bessre Zeiten!«
ты можешь исправиться, как только понял, как сделать лучше. большевистское терпение и партийное рвение, просветить
За эту жизненную истину я тогда дорого заплатил. Но лишь один малыша Бирмана касательно линии партии в культурной
раз в жизни. борьбе. Спор велся по поводу щекотливого вопроса, не была
ли ошибкой мужественная попытка Хрущева приподнять завесу
* над кровавыми тайнами сталинизма или даже сорвать ее. Мы
спорили о том, станут ли небольшие послабления угрозой
1964-й год для ГДР или же шансом достичь большой свободы, терпеливо
После обеда мне предстоял визит высокого гостя ‒ Маргот выслушивали друг друга, и я время от времени возражал с
Хонеккер. Нас связывало то, что ее отец был соратником моего простодушной остротой. Единодушие по всем вопросам между
деда. Мы оба были отпрысками коммунистической пролетарской нами было невозможно, но разговор мы вели без фальши.
элиты. Отец Маргот, сапожник Готтхард Файст, был активистом Я уверен, она хотела сразу двух вещей: проявить хорошее
Союза красных фронтовиков в Галле-на-Заале, где в 1924 году отношение и ко мне, и к ГДР.
и был основан СКФ. Его товарищ из Галле, мой дед, строитель Я уже вошел во вкус на поэтическом поприще. Хотел славы. По-
Карл Дитрих, был ведущим работником СКФ в Гамбурге. Когда прежнему хотел спасать мир, но и зарабатывать деньги тоже.
массовые встречи красных фронтовиков в 20-х и в начале Писать прекрасные стихи. Исполнять песни, нежась в лучах
30-х годов проходили в Гамбурге, саксонцы из красного Галле софитов. Но при этом, прежде всего, отомстить за отца. Я был за
охотнее всего оставались ночевать в привычной обстановке у бананы и апельсины, за свободу мнения, против привилегий для
своих земляков в квартале портовых рабочих. функционеров партийного аппарата. Метался между надеждами
В апреле 1943 года к нам прибыл из Галле Вальтер Эльрих, сделать карьеру и мечтами победить дракона. И было мне
курьер подпольной Коммунистической партии Германии. У неведомо, происходит ли наш спор на заре лучших времен или
него была конспиративная встреча в Хаммерброке с бабушкой в сумерках бесконечной ночи.
Мойме, тетей Лоттой и моей матерью Эммой. Для пущей Тем временем в разгаре была весна 1964 года. Мы договорились
маскировки его сопровождала девушка, Маргот Файст. Я сам не о встрече по телефону. На этот раз Маргот Хонеккер не стала
помню этого эпизода. звать меня на беседу в министерство, а пришла ко мне домой.
Вальтер Эльрих и Маргот застали мою мать и меня, Я собирался поговорить с ней начистоту. Причины были
шестилетнего мальчишку, в тяжелый момент. Мы только что очевидны. Сплошной застой. Наш театр БАТ запретили. Все,
узнали в бременском гестапо, что мой отец мертв. что мне разрешили опубликовать к тому моменту, – целых
50
51три стихотворения в поэтических антологиях. В свою очередь радикальные, в которых было гораздо меньше иллюзий.
тот факт, что я в то время завел тесную дружбу с Робертом Я не был настроен бунтовать, а Маргот Хонеккер хотела мне
Хавеманом, конечно, был для Маргот причиной воззвать к добра. Так что мы сохраняли доброжелательность по отношению
моей совести. Лекции Хавемана власти воспринимали как друг к другу и все больше отдалялись. Наконец она улыбнулась,
»НЕ ЖДИ ЛУЧШИХ ВРЕМЕН!«
объявление войны. осознавая собственное бессилие: »Ах, Вольф, если ты дальше
Я ждал Маргот перед домом, на перекрестке, где под тупым пойдешь по ложному пути, мы станем врагами. Но если
углом пересекаются улицы Шоссештрассе и Хановерше. Она пойдешь по правильному, вместе с нами, можешь стать нашим
пришла вовремя. Не говоря ни слова, мы поднялись по лестнице величайшим поэтом«. Какие слова! Эта фраза с печатью серпа
на третий этаж. Она уселась в мое старое вольтеровское кресло и молота врезалась мне в память. Какое высокомерие! Можно
эпохи грюндерства, неудобно пристроившись на потертой темно- подумать, что власть имущим дано решать, кому быть великим
коричневой коже, словно собиралась тут же вновь вскочить на поэтом, а кому нет! Несмотря на все это, меня впечатлило ее
ноги. Но Маргот этого не сделала. В такой неудобной позиции новое восприятие моего старого стихотворения. После нашего
она продержалась около двух часов – столько времени нам разговора у меня появилась надежда, что тотального разрыва
понадобилось для беседы. можно избежать. Так мне хотелось, ведь я поэт. Проза жизни
Маргот увещевала меня. Взывала к моему классовому сознанию, оказалась иной.
напоминала о моем долге перед отцом. Она озабоченно
предостерегала и холодно угрожала. Она беседовала со мной, Часть III
но сама была будто глухая. Мне, брехтианцу, она бросила фразу,
сказанную моим мастером одному критичному товарищу: »Не Запрет длился уже четвертый год. Планировалось разорвать
»Warte nicht auf bessre Zeiten!«
следует тебе идти без нас правильным путем, потому что без мои связи с такими писателями ГДР, как Стефан Хермлин,
нас этот путь ‒ самый что ни на есть ложный«, – и напомнила Стефан Гейм, Гюнтер Кунерт, Хайнер Мюллер, Райнер Кунце,
мне о поэтическом вечере Стефана Хермлина в Академии Фолькер Браун, Криста Вольф, Франц Фюман, Петер Хухель.
искусств: »Если собираешься писать вещи вроде этого жуткого Планировалось умалить меня как поэта и очернить как человека,
стихотворения »Старшим товарищам«, то разрыва не избежать. подкинуть сладкую кость своре западных журналистов. Мой
Это контрреволюция: »В отставку, старшие товарищи!«. Я был телефон ‒ ухо Штази. Моя корреспонденция, как и переписка всех
не согласен: »Ах, Маргот, что за страсти! Ведь стихотворение врагов государства, автоматически направлялась на обработку
это, по сути, было мальчишеским признанием в любви старшим в соответствующий отдел МГБ на почтамте. Некоторые письма
товарищам!« Достав из папки три листа писчей бумаги, я так никогда и не дошли. Моя квартира от туалета до кухни
спросил: »Позволь, я его еще раз тебе прочту?« была нашпигована »жучками«. Роберт попросил достать ему
Она, наконец, устроилась в огромном кресле поудобнее и в Западном Берлине высокочувствительный металлоискатель.
стала внимательно слушать. Когда я прочел, не пропустив ни Вооружившись им, мы, будто политические дезинсекторы,
одного слова, от начала до конца, она сказала: »Стихотворение отправились искать »жучки« и скоро заметили: это же прямая
прекрасное… чудесное. А ты его серьезно доработал!« Я в дорога в дурдом! Каждый ржавый гвоздь под штукатуркой
ответ: »Нет, Маргот! Ни единого слова не поменял! Ни единой кричал: »Здесь!« Беремся за молоток и зубило. В итоге все
точки, ни одной запятой! Ничего не убавил, ничего не прибавил! стены были усеяны ранами. Выиграть эту техническую гонку
Это те самые страницы, которые я достал из кармана пиджака в было невозможно.
Академии и с которых читал«. Но я и без того много замечал: слышен был скрежет, и стук, и
Что произошло? Она поменяла мнение? Чудо? Нет. Или в тот сверление, когда умельцы МГБ трудились под моей квартирой.
раз она читала вариант, подделанный Штази? Нет. Объяснение На жаргоне »фирмы« это называлось »проведением оперативно-
банально: мы все, и она в том числе, просто повзрослели на технических мероприятий«.
полтора года. Политический конфликт, о котором говорится в Непосредственно подо мной, на втором этаже, были бюро
этом стихотворении, давно уже стремительно обострился. Я и складские помещения берлинского магазина запчастей
больше не питал иллюзий, что наши гэдээровские сталинисты для »Вартбурга«, принадлежавшего Производственному
вновь смогут стать большими коммунистами, что они изменятся объединению автотранспортной промышленности, сам же
в процессе либерализации, как старшие братья в Советском магазин располагался в самом низу дома, на первом этаже.
Союзе. А еще я писал теперь стихи куда более агрессивные и Сосед соседу всегда поможет. Стажер Штефан Зайдель
52
53Вы также можете почитать
